Мельничная дорога. Кристофер Дж. Йейтс

Ханна, я ничего не хочу принимать от отца.

      – Знаю, знаю. И уважаю твои чувства. Но мечтаю, чтобы ты был счастлив.

      – Я счастлив. Разве не так? У меня есть ты.

      – Это трогательно. Однако ты все равно подумай.

      – Ладно. Но я могу справиться и сам найти работу.

      – Конечно, можешь. – Ханна накрыла ладонью его руку. А когда посмотрела Патрику в лицо, он моргнул, словно чувствуя в себе пустоту, которую лишь она одна могла заполнить. – Знаешь что? – Вместе с изменением темы изменился и ее тон. – Я хочу еще вина.

      Патрик взял бутылку, собираясь налить, но она накрыла рукой бокал.

      – Из другой бутылки.

      – А с этой что-нибудь не так?

      – Просто хочу другую.

      Он посмотрел сквозь бутылку на пламя свечи. Наполовину полная.

      – Пэтч, пожалуйста, сходи за другой. Из правого угла на винной полке над шкафом. – Видя его недоумение, Ханна добавила: – Сделай, как я говорю.

      Чтобы достать до винной полки над шкафом, Патрик встал на лесенку-табурет, но, не дотянувшись, забрался на гранитную столешницу. Вытянув бутылку из правого угла, он увидел, что вино в ней белое.

      – Ты сказала из правого угла? – крикнул он. – Там шабли.

      – Может, я ошиблась. Неси, какую хочешь. Любая сойдет.

      Патрик выбрал «Мальбек» и вытер со стекла пыль.

      – Открыть?

      – Нет, просто притащи.

      Качая головой, он вернулся в комнату и увидел, что на столе все сдвинуто к краю: тарелки, бутылка, подсвечники, приборы, винные бокалы. А на другом конце покоилась голова Ханны. Она лежала на спине и смотрела на Патрика через плечо – вытянувшаяся, нагая, ее тело сияло, отражая крохотное пламя свечей. Грудь, живот, бок.

      – Извини, Пэтч, что я опоздала, – промолвила она.

      Ее темные волосы обрамляли верхушки грудей, а между ними, как на перемычке солнечных часов, покоился первый кусочек мяса.

      – Я подумала, тебе понравится начать сверху и спускаться вниз.

      Кусочки мяса, как маленькие камешки перехода через ручей, тянулись цепочкой к пупку, разделяли пополам таз, ярко алели на яично-белой коже, поднимались и опадали на животе. Взгляд Патрика скользнул вниз, туда, где кроваво-красная дорожка исчезала между ног.

      – Этого довольно? – спросила Ханна.

      Красный соус запятнал ее бедра и ребра.

      Патрик судорожно сглотнул и кивнул.

      – Тогда не дай им остыть, Пэтч. – Она улыбнулась и скрестила руки за головой.

      Он поставил бутылку с вином и поспешно разделся.

ПЭТЧ

      Стоя за деревом, я начал с веревок, опутывавших Ханне шею, и молча перепиливал каждую. Когда тупой нож разрезал последнюю, она упала на землю, свернулась калачиком и закрыла голову руками. Кисти в пупырышках и царапинах, и некоторые уже начали воспаляться, кожа побурела, как разрез на яблоке. Ханна лежала, такая маленькая, и я заметил на задних карманах ее джинсов вышитых персонажей из мультиков – с одной стороны кот Сильвестр, с другой – птичка Твитти.

      Я стоял, не зная, что делать, объятый стыдом и убежденный,