Огни на курганах. Василий Ян

базилевс между стен золотых.

      И сны прилетели к царю

      Из шкатулки, его изголовья, —

      В ней таились Гомеровы звонкие песни,

      Как стоны отточенной стали.

      Выплывали герои Гомера

      В золоте мутной крови,

      В багровом дыму Гавгамелы

      И в огнях ниневийских развалин.

      В синем сумраке стелется дым благовоний,

      На стройных треножниках меркнут огни,

      Но вечно пылают сердца наших воинов, —

      Царь Александр среди них!

      Губы омочим в янтарном вине,

      Растопчем доспехи вражьи!

      В дрожащем сиянье смолистых огней

      Сдвинем тяжелые чаши![42]

      Все заплескали в ладоши и закричали:

      – Прекрасно! Да живет наш базилевс, равный героям Гомера! Да покроет он новой славой наши мечи! Нет, Александр выше героев Гомера!

      – Подойди ко мне, юноша! – сказал базилевс.

      Аристоник подошел к нему; его лицо было бледно, и капли холодного пота блестели на лбу. Как воин, он неподвижно вытянулся перед Александром.

      – Откуда ты родом?

      – Я фиванец, из Беотии.

      Александр резко приподнялся и недоверчиво взглянул на Аристоника. Все затихли, вспомнив, что Александр разрушил до основания город Фивы, сровнял с землей каменные стены и продал в рабство тридцать тысяч защитников города. Но юноша стоял прямо и открыто смотрел в лицо базилевсу.

      – Как ты остался жив?

      – Во время взятия Фив я был на берегу моря, и меня не коснулся твой гнев.

      – Что же, хотели бы вы, чтобы Фиванские стены были снова восстановлены?

      Аристоник опустил голову, видимо колеблясь, и затем сказал:

      – Если бы Фивы были восстановлены, то мы бы всегда боялись, что снова явится Александр и возьмет их.

      Александр улыбнулся, одобрительно тряхнул кудрями и обвел взглядом окружающих.

      Ближайшие гости шептали, желая, чтобы базилевс их услышал:

      – Юноша достоин похвалы! Как базилевс милостив к фиванцу!

      – Ты унаследовал дар песен вашего великого соотечественника, фиванца Пиндара,[43] – сказал ласково Александр. – Я тебя оставляю в моей свите. Ты будешь петь, когда я позову тебя. В награду возьми этот подарок! – И Александр протянул юноше свой золотой кубок, наполненный вином.

      Аристоник поднял кубок к небу, плеснул несколько капель на ковер в честь богов и выпил вино, не спуская глаз с базилевса. Повернувшись по-военному, он отошел четкими шагами и скрылся в группе эфебов.

      Александр начал вести разговор с послом Карфагена.

      – Наш город богатейший из всех городов Внутреннего моря, – говорил финикиянин. – Мои шофеты[44] уже давно вели тайные переговоры с царем Персии о заключении крепкого союза. Персия – сильнейшая держава на суше; финикийские корабли – самые многочисленные и сильные на море. Если бы вольный город Карфаген и могущественная Персия заключили крепкий союз, то власть этого союза распространилась бы до самых последних пределов земли. Теперь поднимает голову дерзкий Рим. Римляне хотят наложить руку на Грецию и Македонию. Почему не соединить силы твои, великий царь, и вольного, всемогущего

42

Стихи А. Петрова.

43

Пиндар – знаменитый греческий лирический поэт.

44

Шофетами назывались два выборных правителя Карфагенской республики.