Целитель. Спасти СССР!. Валерий Большаков

включая папу с мамой. Я сбегал в «берлогу» и вернулся с пухлым конвертом, куда была вложена стопка черно-белых фото.

      – Вот! Это стройка. И вот…

      Все по очереди рассматривали снимок, запечатлевший возведение корпусов завода в тайге. Стройотрядовцы в одних заляпанных штанах и касках выкладывали бетонные блоки, крепили огромные колонны, сваренные из толстенных уголков и швеллеров, а я на переднем плане мешаю раствор лопатой – все тело напряжено, а лицо перекошено.

      – Неудачная фотка, – повел я носом.

      – Так тяжело же! – уважительно отозвалась Аля. – А это кто?

      Фотограф поймал момент возле бревенчатого сруба бани. Я рубил дрова, а рядом стояла Марина в белом халате и подбадривала.

      – Наша врачиня, – отвечаю, чувствуя, как теплеют уши, наливаясь краснотой. Хорошо еще, никто на меня не смотрит, все увлеченно разглядывают фотоснимки, запечатлевшие мои трудовые подвиги.

      Вот мастер, пригибаясь, вытягивает мускулистую руку в рукавице, как на плакате, показывая крановщику: «Майнай!» Здоровенный железобетонный ригель плавно опускается по месту, а меня видно на втором плане – вместе со всеми я вяжу проволокой арматуру. На следующем снимке подъезжает бетономешалка.

      – А это где? – Аля тычет пальчиком в глянцевое изображение. Стройотрядовцы шагают по тропе между великанских кедров.

      – А там же, только дальше в сопки. Это мы на выходном.

      Аля с Изей жадно рассматривали фотографии и передавали родителям.

      – Здорово… – завистливо вздохнул Динавицер. – А меня на все лето к бабушке услали…

      – Ой, ну ладно! – подхватилась Альбина. – Пойдем мы!

      – А запеканочку? – коварно вмешалась мама.

      – Лопну же… – неуверенно сказала Ефимова.

      – А по чуть-чуть?

      И Аля сдалась. А Изя, как Аля.

      – Садись, – встал я, уступая место девушке.

      – Ой, да мы стоя! – покраснела Ефимова.

      – Ну, щас! Садись, садись… Я себе табуретку принесу.

      Вернувшись на кухню, устроился у холодильника, привалясь к его эмалированному боку, и понял, что мама не зря проявила гостеприимство с хлебосольством.

      – Алечка, – зажурчала она, подкладывая Ефимовой кусочек своей пышной запеканки. – А девочек у вас в классе много?

      Я усмехнулся, глядя на гостью: выкручивайся теперь, как хочешь! Но Альбина, невинное создание, даже не поняла подтекста. Да и был ли он? Это я, старый циничный мизантроп, способен углядеть пошловатый второй смысл в обычном вопросе! А мама ведь не зря вспоминала однажды, как заполняла анкету в школе, вступая в комсомол, и не сразу догадалась, что поставить в графе «Пол». Ну какой у них дома пол? Так и написала: «Деревянный»…

      Ефимова похлопала глазами и ответила:

      – Ну-у… где-то больше половины класса. А что?

      – А кто из этой половины нравится Мише?

      Изя невоспитанно хрюкнул.

      – Ох, мать, ну ты как спросишь! – недовольно пробурчал отец.

      – Да пусть, – ухмыльнулся я, – ей же интересно.

      – Еще как! – жизнерадостно подтвердила