Охотник на кукушек. Дмитрий Светлов

последний обстрел уже ответили? – спросил Костя.

      – Дивизия тяжелых бомбардировщиков нанесла показательный удар по Турку. Порт, верфи и заводы превратили в щебень.

      – Это точно? Не промазали?

      – Загляни ко мне, посмотришь вчерашние шведские газеты. Злобствуют, но понимают справедливость ответа.

      Нацисты тридцатых годов ничем не отличаются от последователей двадцать первого века, тот же угар вседозволенности и беззакония. Но Вторая мировая война создала прекрасное средство излечения – пуля в лоб.

* * *

      Начальник политотдела снова надолго замолчал и заговорил только у дверей кабинета:

      – Мы создали государство, которым правит трудовой класс, а капиталисты затеяли новую мировую войну.

      – Пусть дерутся между собой, – ухмыльнулся телохранитель.

      – У нас нет ни армии, ни флота. В регулярной армии СССР всего пятьсот тысяч человек.

      – Отличные бойцы…

      – На Дальнем Востоке! И сто тысяч на Украине! – прервал телохранителя начальник политотдела.

      – В сентябре вышел указ о всеобщей воинской повинности, – заметил Костя.

      – За два года увеличим армию в четыре раза, а обученных воинов получим лишь в сорок втором.

      – Чего учить? – снова вмешался телохранитель. – Гаражи и аэродромы ОСОАВИАХИМа забиты танками и самолетами.

      – Не размахивай саблей, техника двадцатых годов хороша для обучения и непригодна для войны.

      – Армии без командиров не бывает, – вставил свое слово Костя.

      – Ты прав, наше посольство во Франции выдало белоэмигрантам сто двадцать тысяч паспортов.

      – Сто двадцать тысяч царских офицеров? – охнул телохранитель.

      – Не забывай о семьях, мы для всех открыли двери! Возвращаются инженеры, артисты, да что там – приехал сам Вертинский.

      – Бывших лейтенантов и штабс-капитанов отправят на службу?

      – Уговаривать не будем и отказывать не станем! У Гитлера под ружьем – пять миллионов, у Антанты – семь, и война неизбежна!

      – Враги обязательно нападут и выберут самое неподходящее для нас время, – предсказал Костя.

      – В двадцатом финны напали без объявления войны, забрали Центральную Карелию и Печенгу с Никелем, – напомнил телохранитель.

      – Сейчас тоже начали с претензий, граница – по Неве, потребовали всю Ладогу, Петрозаводск с половиной Онеги и далее до Белого моря.

      – Разве первыми начали они? – удивился Костя.

      – Мы согласились передать всю Карелию на условиях вхождения Финляндии в состав СССР, а они обстреляли пограничников.

      – Надеются на помощь западных партнеров?

      – Президент Ристо Хейкки Рюти уже заготовил речь по случаю взятия Ленинграда!

      Начальник политотдела процитировал по памяти:

      – «Пала впервые в истории некогда столь великолепная столица, находящаяся вблизи от наших границ. Для нас, финнов, Петербург – зло, он являлся памятником русского государства, его завоевательных стремлений».

      У маленькой, скромной и нищей Финляндии