Смерть вне очереди. Маргарита Малинина

аккорды и тут же занося их в блокнот. Света листала найденный между передними сиденьями журнал, жуя жвачку. Лера молчаливо смотрела за окно на то, как зверствует непогода.

      Я, конечно, продула. Катька показала мне язык, а Малинова вдруг поднялась и сказала:

      – Я пойду за ним.

      – Вот, еще одна, – со змеиной ухмылкой ляпнула Катя. Я ткнула ее в бок, а Павел, очнувшись, неожиданно принял ее сторону:

      – Кстати, на самом деле, во всех фильмах, когда кто-то так говорит и отделяется от коллектива, его кромсают на кусочки уже через пару метров.

      – Что за фильмы вы такие смотрите? – полюбопытствовал негр, по-прежнему улыбаясь.

      – «Черные тела», – хихикнула Света, не отрывая глаз от глянцевой страницы.

      – Очень смешно. – Даже обидевшись, Александров упорно хранил на лице улыбочку. Загадочный тип.

      Индеец впал в транс.

      Валерия взялась за остатки былой ручки и открыла дверь.

      – Я не боюсь, – сказала нам, выходя.

      – Что творится! – замахал руками Паша. – Сперва записка, потом труп, теперь вот это. Люди уходят и не возвращаются. Ты ведь не уйдешь, Жека?! – набросился он на спящего друга и затряс его за плечи. – Не уйдешь?!

      – Что? – проворчал тот тоном невыспавшегося медведя и потянулся. – А что, куда-то надо идти?

      – Паш, отстань от него, пусть человек поспит! – вступилась Катя за возлюбленного. – Ты бы лучше разгадывал шифровку, пока время есть.

      – Да че там. Разгадал уже. Еще по дороге сюда.

      – Что?! – вскочили мы с ней обе.

      Индеец вздрогнул и открыл глаза. Барская оторвалась от журнала.

      – Что там у вас? – поинтересовался Кеша, обратив к нам любопытствующее темное лицо.

      – Ничего, ничего, это мы так… – Катька просунула черепушку меж сидений и зашептала в Пашино ухо: – Ты почему не сказал, что расшифровал послание? Это же так важно!

      – Именно, что уже не важно. Потому и не сказал. Вчера было бы важно, сегодня уже нет, – Павел был мастер по недосказанности.

      – То есть? Ты можешь прямо сказать?

      – Эх, смотри. – Самойлов вытащил из кармана лист бумаги. На первом обороте был хорошо известный нам текст, на обратном же была изображена неровной Пашиной рукой клавиатура с буквами – латиницей и кириллицей. – Однажды в далеком детстве мы играли с Жекой в партизан. Мы записывали на компьютере текст, нажимая нужные клавиши с русскими буквами, но сменив раскладку клавиатуры. То есть письмо было набрано сплошь английскими буквами, но, сверившись с клавиатурой, мы быстро переводили текст на русский и читали.

      – Что-то ты лукавишь, Паша, – нахмурила Катя брови. – В далеком детстве у тебя еще не было компьютера. Столь широкое распространение эти адские машины получили, когда вы были уже подростками.

      – Ладно, хорошо, это было недавно. – Павел слегка порозовел. Ничего, мы с Катей тоже иногда впадаем в детство, зачем так смущаться? – Суть не в этом. Взгляни повнимательнее.

      Любимова уткнулась в нашу записку, и я вместе с ней.