Батый. Василий Ян

коней. Медленно переходя по пастбищу, кони мирно щипали свежую траву. Верховые конюхи, размахивая длинными укрюками,[39] охраняли кобылиц и жеребят.

      Равнина, освещенная косыми лучами заходящего солнца, где мирно бродили стройные, сытые кони, казалась особенно радостной и привлекательной после сыпучих барханов и пустынных холмов с чахлыми стебельками седой полыни.

      Невдалеке поблескивало небольшое озеро, над которым пролетали дикие утки. Из зарослей камыша неожиданно выскочил стройный белый оседланный конь и с звонким ржанием поскакал вдоль косяков рыжих кобылиц.

      – Смотри, мой почтенный учитель! Ведь это он, мой Акчиан! Мой украденный друг!..

      И Арапша, сбросив на песок сумку и плащ, побежал с холма.

      – Жди меня здесь… Я поймаю его! – крикнул он.

      Факих опустился на землю и стал наблюдать.

      За белым жеребцом помчались конюхи. Арапша пробежал по зеленой равнине, скрылся в камышах, перешел ручей и исчез в высокой траве, там, где носился белый жеребец, которого преследовали два пастуха.

      Сзади послышались тихие голоса. Хаджи Рахим оглянулся… Три монгола, переваливаясь на кривых ногах, направлялись к нему. Один расправлял пучок веревок. Не успел факих опомниться, как монголы набросились на него, перевязали веревками, встряхнули и поставили на ноги.

      – Видишь, на нем синий чапан с красными пуговицами! Конечно, это он.

      – Это не он! Тот молодой, а у этого весь подбородок в шерсти…

      – Какое мне дело! Хан сказал: «Если встретишь человека в синем чапане с красными пуговицами – приканчивай его скорей!»

      – Поведем его к хану, пусть сам решает!

      – Что вы от меня хотите? – кричал Хаджи Рахим. – Я бедный дервиш, я пишу книги!

      – Пой песни другим! Откуда на тебе рубиновые пуговицы? За одну такую пуговицу можно купить косяк лучших кобылиц!

      – Берите себе и чапан и пуговицы! Они не мои…

      – Чего вы медлите! – воскликнул, подъезжая, четвертый монгол. – Торопитесь, сюда скачут ханские конюхи. Набрасывайте ему на голову платок! Загибайте пятки к затылку!..

      Хаджи Рахим больше не слышал слов. Сильные руки схватили его, пестрый платок закутал лицо. Яркое солнце запылало перед ним и рассыпалось на тысячи искр. Шум голосов, крики, громкий лай собак, мучительная боль во всем теле – и факих потерял сознание.

      Глава двенадцатая

      Белый конь

      …Легко несется его конь;

      На полсажени быстрее мысли тот конь,

      На сажень – быстрее ветра.

Поэма «Джангар»

      В зеленой степи на свободе паслось несколько тысяч коней. Казалось, они рассыпались в беспорядке. Но табуны, медленно передвигавшиеся по равнине, были разбиты на отдельные группы, или «косяки», которые не смешивались друг с другом, за чем зорко следили табунщики.

      Каждый косяк состоял из старой матки и пятнадцати-двадцати молодых коней одной масти – темно – или светло-рыжих, буланых, гнедых и других. Старый злой жеребец не отходил от своего косяка,

39

Укрюк – длинный, тонкий шест с петлей от аркана на конце. Шест помогает набросить на коня петлю.