Несчастья невских берегов. Из истории петербургских наводнений. Ким Померанец

долго. Она четко проявилась при почти катастрофическом наводнении 1955 г., о котором коротко сообщили, не указав высоту воды.

      «Ленинградская правда», 18 октября 1955 г.: «В связи с сильным штормом, разыгравшимся на Балтийском море, наблюдался повышенный уровень воды в Неве. По данным бюро погоды к 20 час. 50 мин. 15 октября вода достигла наивысшего уровня. Затем, минут через 20, начался быстрый спад. К вечеру 16 октября уровень был даже на 14 см ниже ординара».

      В других местных газетах публиковались аналогичные краткие сообщения. Максимум подъема воды нигде не указывался.

      Яркое описание этого, близкого к катастрофическому, наводнения оставил писатель Федор Абрамов: «…Вечером сижу в Публичке. Разбираю „Донские рассказы“ Шолохова. Радуюсь – работа идет хорошо. Вдруг около 9 вечера замечаю: читатели повскакивали с мест и побежали к пункту сдачи книг. Говорят – в городе наводнение, 285 см выше уровня, залило Васильевский. Какая-то тревога овладела мною, быстро сдаю книги. В раздевалке очередь. Невский запружен народом, на остановках давка. Черная Фонтанка хлещет по набережной. Троллейбус через Дворцовый мост не идет, народу тысячи, все рвутся вперед, домой. Дворцовая площадь вся в воде. Я до колена мокрый. Думаю о романе – а что, как с ним случится что-нибудь… Вспоминаю о дровах, сложенных во дворе. А что, как их разбросает водой, перемешает с дровами других хозяев. Маленькие заботишки охватили меня… Стал пробираться к Адмиралтейству. В Александровском саду толпы народа. По набережной вода хлестала вовсю. По Дворцовому мосту побежал бегом. Ветер, черная зловещая Нева. Небо тоже черное и по нему – белые летучие облака. Огни на английских кораблях погашены, только на одной мачте – красный кровавый огонек, и в отсветах его полощется советский флаг. Жутко! Университетская набережная в воде. Бегу на Пушкинскую площадь, оттуда пробираюсь к Менделеевской. Она вся в воде, и по ней много, много желтых листьев. Будто плес какой… Окна университета раскрыты, в дверях и окнах застигнутые бедствием студенты. И странно: они поют „Рябинушку“… По ограде пробираюсь к дверям университета. Весь мокрый вваливаюсь домой. По радио объявляют: вода спала на 40 см. И так не вяжется восторженный голос с тем, что я видел… По уличным репродукторам передавали концерт туркменских артистов. Дружба, дружба народов – трещало радио. А во дворе главного здания, у окон подвальных помещений, мечутся полураздетые люди, тащат на себе узлы, постели. В комнатах вода, плавают детские игрушки, валенки. По колено в воде бродит старик, матюгается, ловит валенок.

      Вдруг слышу отчаянные крики: „Сволочи! Под суд их отдать мало! Из-за них тонем!“ Это уборщицы, дворники, рабочий люд университета. Вода хлынула к ним через траншеи, которые не заделали, когда проводили газ. Бедные маленькие люди! И так-то они всю жизнь еле-еле концы с концами сводили, а чуть какое несчастье – и в первую очередь бьет по ним. Никому до них нет дела. Настанет ли такое время, когда не будет разницы в положении людей… Справедливо разве, когда одни живут в коммунизме, а другие всю жизнь маются. На лестнице филфака стояли жертвы наводнения: