Что же тут сложного?. Эллисон Пирсон

слава богу, ей гораздо лучше, она полностью поправилась. Я лишь хочу заметить, мистер Керслоу, что колледж Беклз – один из самых перспективных в Англии, там сейчас потрясающий новый директор, и он…

      – Безусловно. Ответьте мне вот на какой вопрос. Предположим, назначено собрание директоров, а у вас в этот день заболел ребенок. Как вы поступите? Независимый член совета обязательно должен готовиться к собраниям и, разумеется, присутствовать на них.

      Не знаю, сколько времени я на него таращилась. Несколько секунд? Минут? Не поручусь, что челюсть моя не упала на зеленую кожаную столешницу. Удостоить ли ответом этот вопрос? Тем более что теперь закон запрещает спрашивать о таком. Что ж, я все же отвечу. И я сообщаю этому уроду в пижонском пиджаке с красной шелковой подкладкой, что да, когда я управляла фондом, время от времени мои дети болели, и я, как добросовестный профессионал, всегда находила того, кто будет за ними ухаживать, так что любой совет директоров мог быть совершенно уверен в моей надежности и ответственности.

      Речь моя сошла бы куда лучше, если бы телефону в эту самую минуту не приспичило заиграть мелодию из “Розовой пантеры”. Я смотрю на Керслоу, он на меня. Смешной рингтон для старого зануды-директора. И лишь через несколько секунд понимаю, что развеселая мелодия доносится из сумочки под моим стулом. Черт. Наверное, Бен снова поменял мне рингтон. Ему это кажется забавным.

      – Прошу прощения. – Я засовываю руку в сумочку, лихорадочно пытаюсь нащупать мобильник, стараясь при этом держать спину прямо. Почему, когда срочно нужно что-то найти, сумочка превращается в кадку с отрубями, в которой прячут рождественские подарки? Кошелек. Салфетки. Пудреница. Что-то липкое. Фу. Очки. Ну же! Он должен быть где-то здесь. Наконец-то. Переключаю неуловимый телефон в беззвучный режим, краем глаза смотрю на экран, вижу пропущенный вызов и сообщение от мамы. Она никогда не пишет эсэмэски. Это такой же тревожный знак, как если бы подросток написал письмо от руки. “СРОЧНО! Мне нужна твоя помощь. Целую. Мама”.

      Надеюсь, что мне удается сохранять спокойную улыбку и Керслоу видит перед собой лишь идеального кандидата на пост члена совета директоров, но в голове у меня лихорадочно мечутся мысли. О боже. Что с ней стряслось? Я перебираю варианты:

      1. У мамы снова был инфаркт, она едва доползла до телефона, заряда в котором осталось минуты на полторы.

      2. Растрепанная мама в ночной рубашке бродит по “Теско”, не понимая, где она и что с ней.

      3. На самом деле она имела в виду “Не волнуйся, дорогая, в реанимации ко мне очень внимательны”.

      – Видите ли, миссис Редди, – Керслоу складывает пальцы домиком, как какой-нибудь архидьякон из романа Троллопа, – проблема в следующем. Несмотря на впечатляющие достижения в Сити и блестящие рекомендации, которые это подтверждают, за семь лет после увольнения из “Эдвин Морган Форстер” вы не делали ничего, что могло бы заинтересовать моих клиентов. К тому же и возраст нельзя сбрасывать со счетов. Вам скоро пятьдесят,