Колеса. Федор Московцев

москвич, а не… таджик, какого х*я! – взорвался задержанный.

      – Без нашей регистрации ты ничем не отличаешься от таджика, – усмехнулся Арсен.

      – 282 статья, – напомнил Алексей. – Государство наказывает таких, как вы, националистов, штрафом от 100 до 300 тысяч рублей.

      Услышав про деньги, задержанный вынул бумажник.

      – Пятьсот рублей.

      Алексей мотнул головой:

      – Тысячу.

      Задержанный возмутился:

      – В Москве берут 500 за отсутствие регистрации, а в вашем бля…

      Заметив изменившиеся взгляды милиционеров, он осекся. Грустная улыбка пробежала по губам Алексея.

      – Поэтому в Москве столько экстремизма, фашизма и нетерпимости к лицам с неславянской наружностью. Потому что московская Фемида смотрит сквозь пальцы на экстремистские выходки.

      Задержанному пришлось положить на стол тысячерублёвку.

      – Каждому! – сказал Арсен. – Нас же двое, поэтому каждому по тысяче.

      Задержанный длинно и фигурно выругался.

      – … а если бы вас тут, козлов, сидело 20 рыл, что, каждому по штуке?!

      Но всё-таки доложил еще одну тысячу. И был отпущен.

      – Хорошо, но мало, – улыбнулся Арсен, когда вышли на Балканскую площадь.

      – Тебе всегда мало. А у меня правило: радуйся тому, что имеешь.

      – Мне нужно отделать дом. Два этажа, двести квадратов. Это приблизительно тридцатка зелени. А ещё мебель, а ещё… Короче нужно сто штук.

      – С твоими запросами тебе нужно другую работу. Но ты ведь ничего не умеешь, кроме как разводить приезжих.

      – Я могу убивать, – невозмутимо заявил Арсен.

      – Ха! Ты имеешь в виду тот случай в баре? То была самооборона, ты сам сказал, нечаянно толкнул чувака, он упал и ударился затылком о бетонный пол.

      Арсен снисходительно покачал головой:

      – Ога! Я хотел въебать кулаком в челюсть, но в последнюю секунду передумал, раскрыл ладонь и заехал в нос. Этот смертельный удар я пятнадцать лет отрабатываю. Носовые кости въехали в полость черепа и чувачок упал на пол уже дохленький. А затылок его остался интактный.

      – О как! А почему ты мне об этом не сказал? – обиженно протянул Алексей. – Тоже мне друг.

      – Боялся сглазить. Судмедэксперт, знакомый, только сегодня подписал заключение. И передал следствию. Следак сказал ему, а он мне, что мне теперь ничего не угрожает. Прости, брат, что держал в тайне. Так было надо, ибо сказано: лисицу сначала ловят, а потом сдирают с неё шкуру.

* * *

      …В такие нежно-голубые дни хорошо умирать. Они окутывают все предметы какой-то бесконечной прелестью, и всего-то нужно умирающему, так это посмотреть на небо, и душа сама устремится в сад вечного уединения. Особенно если здоровье окончательно надломлено каким-нибудь упорным заболеванием, длительное время подтачивавшим организм – умереть удастся без особых усилий. И не нужно специальных приготовлений – это прекрасно удается всем с первого же раза. Великие философы убеждены, что умирают лишь тогда, когда этого хотят – то есть когда силы, сопротивляющиеся