Живой мертвец. Владимир Одоевский

которого мне хотелось… кто себе враг? Но, кроме этого, я тебе всегда во всем был помощник, и ты можешь обо мне поплакать. А! вот к князю и двери отворяются… Войдем…

      Кирила Петрович. Я к вашему сиятельству с неожиданным, горестным известием: Василий Кузьмич приказал долго жить…

      Князь. Что вы говорите? да еще вчера…

      Кирила Петрович (всхлипывая). Сегодня ночью удар; прислали за мною в восемь часов – уж едва дышал; все медицинские пособия… в девять часов Богу душу отдал… Большая потеря, ваше сиятельство.

      Князь. Да, признаюсь – таких людей мало: истинно почтенный был человек.

      Кирила Петрович. Деятельный чиновник…

      Князь. Правдивый был человек.

      Кирила Петрович. Прямая, откровенная душа! Уж, бывало, что скажет, верь как святому…

      Князь. И вообразите – как будто нарочно, только сегодня сошло об нем представление…

      Кирила Петрович (плачет). Ах, бедный! А он так ждал его…

      Князь. Что делать! видно, судьба его умереть без повышения… Жаль!..

      Кирила Петрович (рыдая). Да! уж теперь ему ничего не нужно…

      Василий Кузьмич. Как не нужно?.. Помилуйте, ваше сиятельство! за что же такая обида? Да! я и забыл… уж не нужно и повышения… Ах, обидно! Ну уж, видно, я и впрямь умер… Да отчего бы так, впрочем? что нужды, что я умер! ведь я в отставку не подавал: пусть бы чины себе шли да шли… кому ж от того помеха? а и мертвому приятно… Ах, не догадался я прежде! Что бы составить об этом проектец… Досадно, больно…

      Кирила Петрович. Да, теперь ему более ничего не нужно! Но у него осталось семейство… если б ваше сиятельство…

      Князь. Как же! с большою охотою. Заготовьте мне записку… Но только я вам должен сказать, – ваше искреннее участие в Василье Кузьмиче делает вам много чести.

      Кирила Петрович. Как же иначе, ваше сиятельство. Он был мне истинный, неизменный друг…

      Князь (улыбаясь). Ну, не совсем…

      Кирила Петрович (отирая слезы). Как не совсем? Что вы хотите сказать этим, ваше сиятельство?..

      Князь. Да, теперь дело прошлое, а я скажу вам; если вы не получили того места – знаете?.. то не кто другой тому причиною, как Василий Кузьмич… Мне больно это вам открыть, а это так…

      Василий Кузьмич. Ай! ай!

      Кирила Петрович. Вы меня сразили, ваше сиятельство!.. Да что ж он мог про меня сказать?..

      Князь. Да ничего в особенности, а так вообще заметил, что вы человек неблагонадежный…

      Кирила Петрович. Да помилуйте, ваше сиятельство, это одно слово ничего не значит – надобны доказательства…

      Князь. Я это знаю; я вступался за вас; но Василий Кузьмич только и твердил: «Поверьте мне, я его давно знаю, неблагонадежен, неблагонадежен вовсе…» Это дело, как вы знаете, от меня не зависело, Василий Кузьмич был с весом – и к нему все пристали.

      Кирила Петрович. Ах, лицемер, лицемер! Уж если на то пошло, я доложу вашему сиятельству: меня он уверял, что против меня были вы, что он, как с вами ни спорил, как ни заступался за меня…

      Князь. Он вам просто солгал…

      Кирила