100 очерков о Петербурге. Северная столица глазами москвича. Густав Богуславский

проект и модель этого сооружения, и Ульян Синявин уже 14 марта представляет ее Екатерине I. Но одобрения удостаивается 9 мая того же года модель архитектора Браунштейна, и в конце июля начинается изготовление лаковых досок для «розцвечивания мавзолеи». Но чем эта затея окончилась – мы не знаем.

      А вот Михаил Ломоносов в 1758 году обдумывал проект памятника Петру Великому. Одну из сторон монумента предполагалось украсить мозаикой «Погребение государево». Программа этой мозаики гласила: «Сия картина будет чрезвычайна. По Неве реке, льдом покрытой, церемония в черных платьях, факелы, балдахины, блистание от пальбы пушек; все сие видно сквозь падающий густой снег, который при выносе общей печали соответствовал…»

      Но замысел остался неосуществленным. А у надгробия над могилой Петра – не только памятные медали разных лет, не только бюст царя и распростертый над беломраморным саркофагом Андреевский флаг, но и букеты живых цветов. Всегда – в любую погоду, в любое время года…

      «Парадиз»

      В гражданстве северной державы,

      В ее воинственной судьбе

      Лишь ты воздвиг, герой Полтавы,

      Огромный памятник себе…

А. Пушкин. «Полтава». 1828 год

      В мире множество городов, возникновение которых вызвано не «естественными» причинами, ходом самой жизни, но связано с конкретными человеком или событием – иной раз случайным. Но за каждым таким фактом – историческая или жизненная предопределенность.

      Петербург создан волей одного человека. Пётр – не только автор идеи этого города, но и вдохновитель ее исполнения и главное действующее лицо огромной исполнительской работы. Я убежден, что Пушкин, говоря об «огромном памятнике себе», имел в виду не монумент Петра на площади перед Сенатом, а именно сам город, Петербург в целом – как идею и ее воплощение – главное дело Петра.

      В момент рождения у будущего города были военное назначение и военные предпосылки: форпост, передовая крепость на линии фронта. Но в трудных условиях войны юный город быстро «перерос» эти рамки. Пётр вдохнул в него великую идею, провидел его непростое, трудное, но славное и прекрасное будущее. Петербург скоро стал форпостом не на военном театре, а на театре национальной и европейской истории. Город стал не только «окном», через которое Россия и Европа узнавали друг друга, но и «мостом», прочно их соединившим.

      Думается, распространенное мнение о том, что основание Петербурга было продиктовано только личным желанием царя, его «капризом», – глубоко ошибочно. Не капризом, а предвидением, пониманием, знанием «Предназначения» (А.С. Пушкин). Акт этот имел мощные исторические предпосылки, город был «востребован» не только актуальными нуждами, превратностями военной судьбы, но самим Временем. Он возник не только на границе моря и суши, не просто «на стыке» России и Европы, разных миров и культурных потоков – он родился «на острие» сложной эпохи, стал ее символом. Новый во всех отношениях город отражал новую идеологию – идеологию Просвещения,