Городские ведьмы. Юлия Перевозчикова

вслед уходящим:

      – А все-таки, Григорий Петрович, человек ты не пропащий. Не лезь ко мне больше. И псов своих не посылай. – Она кликнула охранника за дверью: – Эй, Толик. Так ведь тебя зовут? Зайди, пистолетик со стола забери. Мне он без надобности. Впрочем, и тебе, если подумать, тоже. Выкинул бы, а то доиграешься… Как бы потом жалеть не пришлось.

      Толик, испуганно озираясь, взял со стола оружие. Татьяна закрыла дверь. Да, дорого стоила история с Ариной. Дорого. Показалось, что воздух в квартире стал невыносимо плотным. Хоть ножом режь. Нечем дышать. Татьяна распахнула окно. В дом шагнул и уличный шум, и запах города… Да, денек сегодня выдался… А впрочем, все равно ничего нового: любовь, зависть, жажда власти. «Людское», – как любила говорить Зинаида Никифоровна, баба Зина. Единственный человек, которому сегодня по-настоящему пригодилась ее Сила, была девушка по имени Вера. Но если бы ее отец чаще бывал дома, а мать была менее жесткой, им бы вообще не надо было приходить к Татьяне. Будь в их семье достаточно внимания и любви к дочери, Вера сама бы постепенно собрала себя в одно целое. Таня захлопнула окно и, набросив на плечи пальто, вышла, закрыв за собой тяжелую входную дверь. Щелкнули замки. Спускаясь по выщербленным ступеням старой лестницы и случайно коснувшись перил, она заметила, что под руками что-то пощелкивает – с кончиков пальцев соскакивали искры и падали звездочками в яму лестничного пролета. Нет, никакой машины! Пешком, только пешком. Ветер с канала – лучшее лекарство.

      Глава третья

      Воспоминания

      На улице стало легче. Она перешла мост и медленно пошла по набережной «канавы». Так называли канал Грибоедова, до революции избегая пафосного названия «Екатерининский». Канава и есть. Кривая, извилистая, с грязной водой цвета кока-колы. Сырой воздух остудил ее разгоряченное лицо. Сейчас она встретит Марьяну и даже не сможет ей ничего рассказать. Нельзя. Не нужно. В такие минуты Таня особенно остро ощущала свое одиночество. Знание, которым она обладала, было тайное, дела ее лежали в тени, и это неизменно отделяло ее от мира близких ей людей невидимой, но очень прочной стеной. Иногда хотелось плакать. Редко. Очень редко. Последний год слезы не приходили. Приходила тоска, привычная, как старая подруга. Женщина встала у парапета и закрыла глаза. В голове зазвучало: «Таня! Таня!» Да, уже скоро. Скоро… Боже мой! Когда все это началось? Очень давно. Четырнадцать лет назад. В прошлой жизни.

      Тогда Таня приехала отдохнуть в деревню к тетке ее бывшего мужа, Валеры Вешкина. У нее был большой дом, по меркам того времени просто громадный. Двухэтажный, с двумя печами – русской и голландской, большой огород, сад со старыми яблонями. Тетка Маша жила помещицей. Валеру и его старшую сестру Ольгу она любила и привечала. Единственная дочка тети Маши Галина жила в Германии, там ее муж работал по контракту. Потом Галя и вовсе совершила ПОСТУПОК – полюбила западного немца и поменяла Родину на любовь. Ее муж Вовчик, вялый, как тюлень, даже не препятствовал. Тетя Маша, не надеявшаяся понянчить своих внучат, охотно возилась с внуками сестры. Таня ей сразу понравилась, еще на свадьбе. Все