Пятно. Павел Корнев

интерес. И даже из запавших карих глаз на время исчезла вечная апатия. – Неужели что-то стоящее нашел?

      – Стоящее – это не то слово! Блок управления «карапузом» за коробок «сахара» Старику сдал.

      – Да ты чё? – моментально позабыл про наконечники парень.

      – Ага. Только по дороге домой меня Круглый отоварил.

      – Ну, ты и лошара! – вздохнул мой приятель и запустил пальцы в давно не стриженные лохмы волос. – Целый коробок!

      – Но четвертину обратно я потом отыграл….

      – Красавчик! – Стас подкатил ко мне инвалидное кресло и протянул руку. – Давай!

      – Только сразу все не скумарь, – предупредил я, передавая ему пакетик с дурью. – Это тебе на месяц.

      – Базара нет, братка! – Парень спрятал «сахар» в карман пуховика и откатился обратно к верстаку. – Респект тебе и уважуха!

      Я только покачал головой, достал из верхнего ящика шкафа лампочку и, ввернув ее взамен сгоревшей, потащился к себе. Там задумчиво уставился на стену, обклеенную фотообоями с изображением горного озера, вспомнил все сегодняшние злоключения и вдруг осознал, что жутко, просто до скрежета зубовного, зол. И не на кого-нибудь, а на себя самого.

      Это ж надо было так подставиться! Это ж надо было!

      Во рту появился какой-то мерзкий привкус; я в голос выругался и, повесив куртку на спинку скрипучего деревянного стула, принялся исступленно молотить висевшую в углу боксерскую грушу в тщетной попытке выпустить пар.

      Минут через пять выдохся, облизнул ободранную костяшку и прислушался к своим ощущениям.

      Вроде полегчало. Самую малость, но и это неплохо. Хоть усну теперь спокойно.

      А утро вечера мудренее.

      Правда-правда…

      Глава 2

      Человеческая психика – странная штука. Моя, по крайней мере, точно. Вот, например, просыпаюсь иногда с утра, и хоть твердо уверен, что ничего хорошего в ближайшей перспективе не светит, а настроение замечательное, и все тут. С чего, почему – непонятно. Наоборот, конечно, куда чаще случается, но там загадок никаких – депрессия, мать ее, пожаловала. Обычное дело.

      Обычное – но не сегодня. Сегодня причина для нехороших предчувствий имелась вполне себе весомая: из головы никак не шел давешний разговор с Шиловым. Но, несмотря на это, чувствовал я себя вполне сносно и даже встал без понуканий обычно выступавшего в роли будильника Стаса. Потом в свое удовольствие минут десять поколотил грушу и, решив не тратить время на турник с гантелями, отправился на кухню.

      – Рано ты сегодня, – удивился Стас.

      – Храмов объявился, – зевнул я.

      – Да ты чё?! – в изумлении уставился на меня парень. – Когда?

      – Без понятия. Мне вчера Суворов сказал.

      – И что теперь?

      – Схожу узнать, чего он мутит опять.

      Я поднял с пола стоявшую в углу пластиковую пятилитровую бутыль, налил из нее в кружку воды и сделал несколько глотков.

      – Ты все не выдувай. Это последняя, – предупредил Стас и протянул бутерброд. – Завтракать будешь? Кашу можно разогреть. Так и так печь топить придется.

      – Нет, по делам