Белая рабыня. Михаил Попов

вы здесь, как мило, – слегка вспыхнула гостья, но быстро овладела собой. – Что наша больная?

      Элен попыталась сделать хотя бы отчасти страдающее выражение лица, но ей это не слишком удалось, она выглядела скорей напряженной и собранной, чем разбитой.

      Лавиния, шурша юбками, заняла пуф, с которого только что встал Энтони, и взяла белую, можно даже сказать, бледную руку Элен в свои ладони. Мисс Биверсток тут же пожалела об этом своем порыве. Благородная бледность бывшей рабыни была предметом ее давнишней и сильнейшей зависти. Ей, дочери и внучке плантатора с Антильских островов, досталась по наследству оливкового оттенка смуглость, приводившая ее в отчаяние, особенно в такие моменты, как сейчас, когда возникла возможность для невыгодного сравнения.

      Элен, словно почувствовав жгучие токи, исходившие из пальцев подруги, осторожно высвободила свою кисть и спрятала ее под одеяло. Лавинию это задело, хотя она и попыталась этого не показать.

      – Я очень рада – ты выглядишь совсем неплохо.

      – Извини, Лавиния, я невольно испортила тебе праздник.

      – Какие пустяки. Ты ведь могла разбиться! А праздник… праздник мы всегда сможем повторить.

      – В здешнем климате лошади просто сходят с ума от духоты, – счел нужным вставить слово Энтони. Вслед за этим он откланялся.

      – Признаться, вчера я откровенно скучала. Что мне все эти напыщенные дураки, когда нет вас с Энтони. Если бы не обязанности хозяйки, я бы все бросила и примчалась к твоей постели.

      Элен заставила себя улыбнуться.

      – А куда это так торопливо удалился наш блестящий офицер?

      – Известие о твоем появлении его сильно смутило, – опустив глаза, медленно произнесла больная.

      – Это он тебе сказал?! – вспыхнула Лавиния.

      – Нет, мне самой так показалось.

      Лавиния порывисто встала и, теребя смуглыми пальцами нитку жемчуга у себя на груди, прошлась по комнате. Было видно, что она хочет о чем-то спросить, но не решается…

      – Ну, ты выполнила мою просьбу? Ты поговорила с ним?

      Элен по-прежнему не поднимала глаз.

      – Как раз вчера я собиралась сделать это. И если бы лошадь не понесла…

      Лавиния снова присела рядом с постелью подруги.

      – Элен, ты же знаешь, после смерти отца у меня нет более близкого человека, чем ты. Ты должна мне помочь, мне больше не на кого рассчитывать. Я люблю его, люблю давно. И с годами все больше. Но он ни о чем, конечно, не догадывается.

      – Мужчины вообще не слишком догадливы.

      – Во всем виновата моя проклятая гордыня. Я поставила себя на такой пьедестал, я окружила себя таким холодом, что ему в голову не приходит, как пылает мое сердце. Я не могу открыться ему сама, ты должна это понять.

      – Это я понимаю.

      – Я кляну свой характер, но ничего не могу с ним поделать. Только ты мне можешь помочь, только ты – его сестра. Обещай мне!

      Элен тихо вздохнула.

      Больная подняла на подругу измученный взгляд. От Лавинии, разгоряченной этим разговором, черноволосой, великолепной, исходил поток горячей,