Шах нефтяному королю. Сергей Соболев

ожидал, что она примется выговаривать ему, как, мол, не стыдно подглядывать за купающейся девушкой, схоронившись в кустах…

      Что-нибудь примерно в таком духе. Но она сказала другое.

      – Я должна извиниться перед вами, Александр. За то безобразие, что учинили мои сотрудники…

      – Не стоит извиняться, – Протасов махнул рукой. – Пустяки… Я и сам хотел попросить у вас прощения. Хотя, если честно, я не ожидал увидеть кого-либо у того озерца.

      – Будем считать, что произошло легкое недоразумение, – подытожила она сказанное. – Кстати, как вам это нравится?

      Александр сначала не понял, что она имеет в виду. Промелькнула даже дикая мысль, что девушка хочет узнать, какое впечатление он получил от созерцания ее почти обнаженного тела. Но это было, конечно, не так:

      Тамара имела в виду бардак на границе.

      – Вот я вас и подловила! – затем торжествующе сказала она. – У вас легкий акцент… Нет, нет, с языком у вас полный порядок! Просто у меня очень хороший слух… У вас иногда проскакивает грассирующее «р-р-р»… Должно быть, вы хорошо знаете французский?

      – А вы английский, надо полагать? – вопросом на вопрос ответил Протасов. – У меня ведь тоже неплохой слух.

      Она улыбнулась.

      – Вот что, Александр… Вы, кажется, курите, да? У вас найдется для меня сигарета?

      Протасов тут же полез в карман. – «Кэмэл», наверное, будут слишком крепкие для вас, – сказал он. – Вообще-то я привык к марке «Голуаз», но здесь их достать невозможно.

      Тамара украдкой обернулась на Бадуева, который все это время держался поблизости от них.

      – Александр, давайте отойдем чуть в сторонку. Если Ахмад увидит, что я курю, он будет меня потом сильно ругать…

      Пройдя расстояние в полсотни шагов, они остановились там, где начинался склон, вначале пологий, поросший кустарником, затем почти обрывистый. Здесь было оборудовано некое подобие смотровой площадки – даже поручни имелись, дабы обезопасить любопытствующих от возможного падения, – откуда открывался прекрасный вид на ущелье.

      Тамара, сделав пару затяжек «за компанию», выбросила сигарету в металлическую урну. Какое-то время они стояли молча, любуясь закатными красками, затем, совершенно неожиданно для Протасова, она вдруг заговорила, причем в голосе ее чувствовались какие-то отстраненные интонации:

      – Синие горы Кавказа, приветствую вас! Вы взлелеяли детство мое; вы носили меня на своих одичалых хребтах, облаками меня одевали, вы к небу меня приучили, и я с той поры все мечтаю об вас да о небе.

      Престолы природы, с которых как дым улетают громовые тучи, кто раз лишь на ваших вершинах творцу молился, тот жизнь презирает, хотя в то мгновение гордился он ею!..

      Когда она замолчала, Протасов бросил на нее удивленный взгляд.

      – Впервые слышу, чтобы кто-то цитировал именно этот фрагмент…

      Признаться, вы меня удивили, Тамара.

      На этот раз уже девушка вскинула брови.

      – Вы хотите сказать, что вам известен автор этих строк?

      – Конечно.