Голос, зовущий в ночи. Татьяна Полякова

зачем-то переспросила я, едва успевая за Тамарой, которая, покинув бар, теперь запирала на ключ входную дверь.

      – Да не помню я ее фамилию. Отец грузчиком на рынке работает. И мать там, у Симы Якута в продавцах. Девчонку не раз видела, зовут ее Джульетта, оттого имя и запомнила.

      – Да уж, такое имя грех не запомнить, – согласилась я.

      Тамара, несмотря на свой вес, бойко устремилась к соседней улице, мне пришлось ускориться, чтобы от нее не отстать.

      – Мать у нее из тех краев, где такие имена в чести.

      – Из Италии, что ли? – не особо поверила я.

      – При чем тут Италия? То ли из Башкирии, то ли из Бурятии. У меня тетка из Уфы, угадай, как зовут?

      – Дездемона? – съязвила я.

      – Я что, тебе уже рассказывала? – удивилась Тамара, но шаг не сбавляла.

      – Правда Дездемона?

      – Чего мне врать-то?

      – Интересно. А мальчиков Отелло называют или везет только девочкам?

      – Про мальчиков не скажу. Дядька мой из Актюбинска, слышала про такой город?

      – Конечно, – кивнула я.

      – Вот… там с Дездемонами негусто.

      Тут мы свернули на соседнюю улицу, и я увидела внушительную толпу возле ветхого домишки в три окна с покосившимся невысоким забором. Рядом стояли автобус и катафалк, прозрачно намекая на то, по какому случаю собрались люди. Церемония прощания, судя по всему, заканчивалась, Тамара шествовала сквозь толпу, и я трусила за ней, не очень понимая, зачем это делаю. Излишним любопытством я, конечно, страдаю, но похороны его уж точно никогда не вызывали.

      Через пару минут мы оказались возле самого гроба, я взглянула на лицо покойницы… Меня словно в грудь ударили. Вот тогда и припомнилась наша встреча. Я смотрела на девочку, не в силах пошевелиться. Заиграла музыка, мать Джульетты испуганно вскрикнула, вцепившись в руку мужа. Двое мужчин, подхватив крышку, накрыли гроб под громкие крики матери. Тамара оттащила меня в сторону, чтобы дать дорогу мужчинам, которые несли гроб к катафалку.

      – Надо бы на кладбище проводить, – вздохнула она, – да бар надолго не оставишь.

      Родственники загрузились в автобус, вслед за катафалком он тронулся с места, народ начал расходиться. Тамара болтала со знакомыми, я в растерянности топталась рядом.

      – Пошли, – позвала она меня, когда на улице остались лишь несколько старушек. Возвращались мы не торопясь. Тамара горестно вздыхала. – Пятнадцать лет… матери какое горе… она и так вся больная… Хорошо хоть, еще ребенок есть, мальчишка лет восьми. За бабку держался, видела? Живи теперь и бойся, а ну как и его не убережешь?!

      – От чего девочка умерла? – с трудом сглотнув ком в горле, спросила я.

      – От чего здесь молодые умирают? То ли передоз, то ли дрянь какую-то подсунули. По мне, вся наркота – отрава, но и среди тех, кто ее толкает, народ разный. Иные ничем не брезгуют, лишь бы денег побольше сорвать.

      В баре мы выпили чаю, больше о девочке не заговаривая. Появились посетители, и я отправилась в офис, где, устроившись за столом, разглядывала стенку напротив в ожидании