Отчаянная и другие рассказы. Сергей Аникин

лся в метель. Падающие вниз хлопья, как в магическом танце, закручивались в снежные торнадо, окутывая белоснежной пеленой тротуар, проезжую часть и козырьки супермаркетов.

      Из дверей одного из них вышла в оранжевой дубленке тридцатитрехлетняя Ольга Любина. В руках у неё были черная сумка и белый пакет с продуктами. Для своих лет женщина выглядела довольно неплохо. Она легко, несмотря на высокие каблуки сапог, спустилась по обледенелым ступенькам и ступила на присыпанный снегом асфальт. Снежные хлопья слепили глаза, но женщина шла вперед, прекрасно ориентируясь в пространстве. Прямо за углом, в новенькой девятиэтажке, она жила вот уже несколько лет.

      Прижав «таблетку» магнитного ключа, Ольга вошла в подъезд. На лифте поднялась на свой пятый этаж, вошла в квартиру. Щелчок выключателя. И полумрак прихожей озарился ярким светом. Типовая «шикарная» квартира, в которой все так знакомо и любимо, обжито. Привычные кофейные чашки за стеклом серванта, новый кожаный коричневый мягкий уголок, на столе – ноутбук.

      Ольга, как всегда оказавшись в своем привычном мирке, собиралась расслабиться, отбросить все дневные заботы. Но неожиданно в кармане джинсов завибрировал её сотовый телефон. Ощущение было такое, будто по её телу пустили электрический заряд – ледяные мурашки забегали вверх-вниз, как муравьи перед дождем в своем муравейнике. Конечно, Ольга не ожидала никаких неприятных сообщений. Впереди выходные. Просто как-то выпала, что ли, из действительности.

      На экране телефона светилось: «Мама».

      – Привет, мам, – успокоившись, сказала в трубку Ольга.

      – Здравствуй, моя дорогая! Завтра суббота, ты приедешь к нам с папой? Мы так соскучились здесь, в деревне, по тебе, – негромко зазвучал в трубке родной голос мамы.

      – Нет, мам, не смогу, извини! Я собралась поработать, должна лететь за границу. Сейчас вот сумки буду паковать, – ответила Ольга.

      – Ой, доча, что-то боязно мне! Кто её знает, эту твою заграницу, что там ждет. Может, здесь еще поищешь что-нибудь, подходящее для себя? – спросила мама.

      – Мам, ну что ты со мной, как с дитем неразумным говоришь? Сколько я здесь бьюсь, ничего подходящего. Только обмануть пытаются. А туда я отправила свое резюме и по всем статьям подошла им. Работодатель со мной по сотовому связался.

      – Просто, дочка, что-то у меня на душе неспокойно, – объяснила родительница.

      – Не переживай, я же буду работать вахтами – месяц там, месяц дома, – застегивая «молнию» огромной черной сумки, успокоила маму дочь.

      – Когда самолет?

      – Сегодня ночью. Лечу в Бостон. Буду няней работать. А жить на первых порах в гостинице около Гарвардского университета.

      – Как прилетишь, купи местную симку и отзвонись, чтобы я не волновалась.

      – Хорошо, мам.

      Попрощавшись, мама отключилась. Ольга вышла в коридор, опустила сумку на пол, вызвала такси. Чтобы не ждать в квартире, и борясь со всё нарастающим нетерпением – ведь начиналась новая жизнь, – она спустилась во двор.

      Ветер усилился, мелкие снежинки впивались в щеки, словно крошечные ледяные укольчики. К подъезду подъехала темно-зелёная иномарка. Ольга поставила сумку на заднее сиденье, сама села рядом с водителем.

      – В аэропорт, пожалуйста, – с замиранием сердца назвала она адрес шоферу.

      – Как скажешь, дорогая, – ответил тот, явно бравируя своей кавказской внешностью, изображая услужливого джигита.

      Автомобиль плавно тронулся… в новую жизнь.

* * *

      В ресторане на окраине Москвы за столом сидела молодая пара. Он – крепкого телосложения, в белоснежной рубашке, черной пиджачной паре. Она – в ярко-красном платье, прекрасно оттеняющем её светлые волосы. К ним подошла официантка в изящном фартучке «а-ля рюс». Весь вид портила блямба на её груди с надписью: «Фаворит: накормим всех до отвала». Явно владельцам ресторана не хватило вкуса выдержать всё в одном стиле.

      – Что будете кушать, дорогие гости? – нежным голоском спросила девушка.

      Мужчина заказал стейк из семги и рис, а его спутница – ванильное мороженое и молочный коктейль. Официантка записала крошечным карандашиком в такой же маленький, ему под стать, блокнотик заказ и удалилась в сторону кухни.

      Повар горячего цеха, словно нарочно её поджидал, сразу же накинулся на девушку с наставлениями:

      – Карина, где твой бейджик? Ты хочешь, чтобы тебя заведующая штрафанула?

      – Достали ваши правила, – раздражённо ответила официантка и извлекла откуда-то кусочек картона, запечатанный в пластик.

      На нём было напечатано крупными буквами: Волгина Карина Андреевна.

      Официантка взяла поднос с готовым заказом и понесла его в зал. Это был последний столик, который она обслуживала в ресторане. В подсобке Карина сбросила ресторанную униформу, натянула свой любимый, уже растянувшийся за многолетнюю исправную службу, связанный бабушкой свитер, надела пальто и вышла на улицу, в метель. Завтра у неё начнется новая жизнь.

* * *

      Через три остановки Карина