Беги от любви. Симона Элкелес

Вик. Прекрати смотреть на меня, как будто я превратилась в калеку. Я этого не хочу, мне этого не надо.

      Покачав головой, я поднимаю руки – сдаюсь.

      – Ладно, ладно. Делай что хочешь, Моника.

      К нам подбегает Джет, его шатает из стороны в сторону, и он едва не спотыкается о сдвинутую скамейку, потому что смотрит только через одну прорезь.

      – Вик, да ее гребаная футболка светится в темноте, как желтый маркер. Если она не собирается уходить, дай ей свою футболку – прикрыть это дерьмо.

      – На, – говорю я и, сняв через голову свою черную футболку, сую ее Монике в руку. – Надень ее и жди здесь. Я скоро.

      Добежав до грузовичка и захватив четвертую вязаную шапку, предназначавшуюся для Трея, я спешу назад на футбольное поле и натягиваю шапку на лицо Моники.

      – Мне ничего не видно, – жалуется она и, ухватившись за металлический забор, медленно встает. Потом срывает с себя маску и бросает мне.

      – Это не самое страшное. Ты ушиблась, – говорю я, пока она, немного прихрамывая, пытается идти.

      – Я в порядке. – Она выхватывает у меня баллон с краской и уходит. Наверное, думает, что ей удалось скрыть небольшую хромоту, но я это заметил.

      На середине поля Дерек громко, совершенно не таясь, разговаривает с Эштин.

      – Ты неправильно написал, – говорит Эш Дереку. – «Повстанцы нумер 1»? Малыш, там «о», а не «у».

      Джет смеется:

      – Если бы я мог все нормально видеть сквозь эту дурацкую колючую шапку, то я бы проследил, чтобы он правильно написал. Дерек, если ввести в поисковик «тупой качок», то вылезет твоя фотка?

      Подойдя поближе, я краской приписываю после «р» букву «о», и получается «нумеро».

      – Хорошо сработано, amigo, – говорит Джет, хлопнув меня по спине.

      – Черт! – кричит Дерек. – Копы!

      Обернувшись, я вижу, как на школьную парковку заворачивает патрульная машина, ее прожектор светит прямо на поле.

      – Бежим! – кричит Джет, несясь к забору вместе с Дереком, за ними бросается Эштин.

      Я смотрю на Монику – она в панике. Ей никак до машины незаметно не добежать.

      Бросившись к ней, я хватаю ее за руку.

      – Пошли, – говорю я, направляясь к трибунам. – Заляжем под скамьей.

      Не говоря больше ни слова, мы ложимся нос к носу и вжимаемся под скамейку. У меня внутри бурлит адреналин. А если нас с Моникой Фокс поймают на трибунах с краской в руках? Так себе история. Я хочу защитить Монику, но что, если нас застукают?

      Мне-то все равно, но ее надо доставить домой в целости и сохранности.

      – Ты не сломала щиколотку, когда упала? – шепчу я. – Потому что, даже если нас не обнаружат и мы сможем выбраться отсюда, обратно через забор тебе ни за что не перелезть.

      – Ничего я не сломала, Вик, – отвечает Моника. Она говорит тихо-тихо, как будто только рот открывает, а звука нет. – Я в порядке. Мне каждый день приходится терпеть боль.

      Постойте. Что?

      – Что ты имеешь в виду?

      Она отводит взгляд:

      – Ничего. Забудь обо мне, придумай, как нам отсюда выбраться.

      Глава десятая

      Моника

      МЫ