Спасти Одетту. Фрауке Шойнеманн

тихонько застонала – впрочем, достаточно громко для того, чтобы я это услышал.

      – Одетта?

      – Да, я дождусь тебя здесь, обещаю! – уступила она наконец.

      – Только это я и хотел услышать! – воскликнул я и побежал на разведку.

      Вдали, у края большой лужайки, где, на удивление, не паслось ни одного из этих лохматых лошадиных четвероногих, набивающих желудок травой, я увидел Беату и Симону. Синьора Балотелли я поначалу не заметил. И неудивительно, понял я, добравшись до лужайки, – ведь он стоял в мягкой траве на коленях.

      Перед ним сидели собаки, Пат и Паташон. Вид у этих двоих, казалось, был весьма испуганный.

      – Что случилось, ребята? – спросил я у них. – Синьор Балотелли, похоже, чем-то сильно расстроен. Это из-за вас был шум?

      – Не… не с… совсем, – тяжело дыша, еле выговорила Пат.

      – Но… но в нас… в нас только что… только что стреляли, – выдавил Паташон.

      СТРЕЛЯЛИ?! Святые сардины в масле, уму непостижимо!

      Неужели этот серый толстый кот – как там его звали… Понятия не имею, впрочем, это сейчас и не важно, – неужели он был прав? Он ведь действительно плел что-то про охотника на котов.

      Проклятые шпроты, нужно поскорее вернуться к Одетте!

      Загородная вечеринка таит в себе массу опасностей!

      В стволе одного из деревьев у края лужайки красовалась дырка.

      Вернер уверенно заявил, что ее оставила охотничья дробь, и Симона тут же принялась плаксиво молиться милосердному Господу на небесах.

      – Не поздновато ли? Теперь-то он уж не поможет, – едко заметила Беата со свойственным ей неподражаемым обаянием. – К тому же пуля наверняка предназначалась не тебе, а кому-то из этих вшивых тварей.

      Синьор Балотелли стал возмущенно хватать ртом воздух:

      – Вшивые твари… Попрошу! Это никакие не вшивые твари, а акробаты, артисты, звезды!

      Беата уже открыла было рот, собираясь что-то сказать. Но Вернер ее опередил:

      – Беата, пожалуйста, не затевай ссору, оставь в покое бедного синьора Балотелли. Он, разумеется, очень волнуется за своих собак, ведь в них кто-то стрелял.

      Вообще-то я уже направлялся к Одетте, намереваясь убедить ее сей же час, сию же минуту пойти со мной в арендованные апартаменты. Оставаться снаружи однозначно слишком опасно, а, по моим представлениям, в сарае или на его чердаке – это все еще «снаружи».

      Но тут, завидев наше сборище на лужайке, прибежал Вернер. Он сразу прислонился к дереву – видимо, почувствовал усталость, ведь один только вид Беаты обычно приводит его в полное изнеможение – и совершенно случайно наткнулся на дырку от пули.

      Дырка эта вполне могла оказаться в Пат или в Паташоне, но стрелок меткостью не блистал – какое счастье!

      Счастья, впрочем, в тот момент как-то не ощущалось. Из-за этого выстрела в дерево все как с ума посходили.

      Беата громко и настойчиво предлагала поставить в известность полицию. Но Вернер был против – беспокоился, что с появлением множества людей