Революция муравьев. Бернар Вербер

не могут их прогрызть. Ваш отец будет похоронен в чистоте и сохранит ее надолго.

      Люди в темных фуражках установили гроб в лимузин.

      Траурный кортеж долго и терпеливо ждал в загазованных пробках, прежде чем добрался до кладбища. Въезжали в таком порядке: сначала лимузин-катафалк, за ним машина с ближайшими родственниками, потом с дальними, следом друзья и, хвостом процессии, коллеги по работе.

      Все были одеты в черное и хранили скорбный вид.

      Четыре могильщика донесли на плечах гроб до открытой могилы.

      Церемония проходила очень медленно. Притопывая, чтобы согреться, люди шепотом обменивались приличествующими случаю фразами: «это был чудесный человек», «он умер слишком рано», «какая потеря для службы Вод и Лесов», «это был святой человек необыкновенной доброты и благородства», «ушел несравненный профессионал, великий защитник леса».

      Наконец появился священник и произнес слова, которые подобало произнести: «Прах в прах обращаешься… Этот замечательный супруг и отец семейства был примером для всех нас… Воспоминания о нем навеки останутся в наших сердцах… Он был всеми любим… круг замкнулся. Аминь».

      Теперь все толпились вокруг Жюли и ее матери с соболезнованиями.

      Приехал сам префект Дюпейрон собственной персоной.

      – Спасибо вам за то, что вы пришли, господин префект.

      Но префект, казалось, больше хотел поговорить с дочерью:

      – Выражаю свое сочувствие, мадемуазель. Эта утрата должна быть ужасной для вас.

      Придвинувшись к Жюли вплотную, префект шепнул ей на ухо:

      – Знайте, что в знак уважения, которое я питал к вашему отцу, для вас всегда найдется место в службах префектуры. Как только закончите изучать право, приходите ко мне. Я вам дам хорошее место.

      Потом высокий чиновник, наконец, соблаговолил обратиться и к матери:

      – Я только что назначил одного из самых ловких сыщиков расследовать тайну смерти вашего мужа. Это комиссар Линар. Ас. С ним мы узнаем все, и очень быстро.

      Он продолжил:

      – Разумеется, я уважаю ваш траур, но иногда необходимо отвлечься. Наш город стал побратимом японского города Акиное. По этому случаю в следующую субботу будет прием в парадном зале замка Фонтенбло. Приходите вместе с вашей дочерью. Я хорошо знал Гастона. Он был бы рад, если бы вы немного рассеялись.

      Мать кивнула головой. На гроб бросили несколько засушенных цветков.

      Жюли подошла к краю разверстой могилы и пробормотала сквозь зубы:

      – Мне жаль, что мы так и не сумели по-настоящему поговорить. Я уверена, что ты в принципе был хорошим парнем, папа…

      Секунду она смотрела на сосновый гроб.

      Жюли отгрызла себе ноготь на мизинце. Он болел сильнее других. Когда она грызла ногти, то могла решать, в какой момент прекратить боль. В этом она видела одно из преимуществ того, что сама заставляла себя страдать. Она контролировала боль, а не подчинялась ей.

      – Жаль, что между нами было столько преград, – закончила она.

      А на крышке гроба, протиснувшись