Порфирность. Готические стихотворения. Яков Есепкин

ne/>

      Царствия

      «Позовут проповедовать нас…»

      Позовут проповедовать нас,

      А и сил для реченья не будет,

      В царстве мертвых пропав, свинопас

      О евангельской правде забудет.

      И увьет нам уста тишина,

      Поелику не будет иного.

      Слишком долго гранила волна

      В темных водах священное Слово.

      Мы и сами как волны, сиречь

      Тени их в угасающем следе,

      Не достойны вести эту речь,

      Вопрошать ад о вечной победе.

      Чем победная славится мгла,

      Именитства зачем отменяют,

      Аще правда царям тяжела,

      Пусть латыни еще отемняют.

      А убийц расспросить и нельзя,

      Только цветность увидеть возможно,

      Где отроков невинных разя,

      Яти августа светятся ложно.

      Красных венчиков сих огоньки

      Мы узреем – терние на струпе,

      Ярко цели были высоки

      И добиты сказители вкупе.

      Лживы помыслы, ложны слова,

      Истонченное золото веры

      Нощно гасят небес кружева,

      Сокрывая Господние сферы.

      Перст избранничества не туда

      Указал из всезвездного крена,

      Виждь, горит меж губами вода,

      Запеклась в ней кровавая пена.

      Трилистник убиения

      I

      Только змеи, Господь, только змеи одне

      Бьются подле цветков и во яви тризнятся,

      Источилися мы, изотлели в огне,

      Боле свет-ангелки мертвым чадам не снятся.

      Вот безумная нас приманила Звезда,

      Разлия серебро, повлачила по кругам,

      Новый год отгорит, вспыхнет хвойна груда,

      Так опять в Рождество застучимся ко другам.

      И беда ж – предали, не Сынка ль Твоего,

      Утерявши в гурме, троекрестно распяли,

      Против зависти нет на земли ничего,

      Царствий куполы виждь, где агнцы вопияли.

      Ядно зелие мы будем присно алкать,

      Рукава что пусты, святый Господь, нестрашно,

      И костями возьмем, станем хлебы макать

      С богородной семьей в четверговое брашно.

      Хоть отчаянья грех отпусти во помин

      Прежних белых годов, опомерти притронной,

      И теперь мы белы, яко вешний жасмин,

      Только всякий цветок залит кровью червонной.

      II

      Пред субботой стоим, пред последней чертой,

      Красно золото ей из очес выливаем,

      В келий пятничных темь кажем венчик златой,

      Роз-костей набрали, ни нощим, ни дневаем.

      Заступиться нельзя в ту зерцальну купель,

      И стодонна ж сия ледовая крушница,

      Разве бойным одно, безо нас чтите ель,

      Память нашу всчадит ярче огнь-багряница.

      Рои демонов бал новогодний чернят,

      Чур, лиются птушцы в благовестные звоны,

      Чистых бельных невест юродивы тризнят

      На сносях, к царствиям их влекут Персефоны.

      Господь, трачена жизнь, и стоим на юру,

      Тыча жалкой сумой в троекрестье дороги,

      Надарили мы звезд ангелкам во пиру,

      Перстной кровию нам красить сиры муроги.

      Слезы чадов собрать, всем достанет вина,

      Ниткой сребряной мор-окарины тиснятся,

      Мимо как повезут, вижди хоть из рядна —

      Мы серебром горим, всё нам ангелы снятся.

      III

      Господь, Господь, слезой прекровавой утрись,

      Слово молви ль, взмахни рукавом с Ахерона,

      Кайстры бросили в персть – змеи алчны свились,

      Грознозлатная Смерть белит наши рамена.

      Далей нет ничего, всех Рождеств лепота

      Сребром красной была да размыта слезами,

      Трачен чадов удел, а доднесь золота

      Страстотерпцев юдоль, где тризнят образами.

      Присный пурпур Звезды с перстов кровию сбег,

      И жалкие ж Твое летописцы заветны,

      Что пеяли хвалу, слали крушницей снег,

      За обман кобзарей разве чада ответны.

      Узришь как в золоте оперенья птушцов,

      Пухи