Великая аграрная реформа. От рабства до НЭПа. Предисловие Дмитрий GOBLIN Пучков. Елена Прудникова

хотя бы тридцать-то должно быть? И дом надо, и лошадей породистых, и прочие элементы красивой жизни… Помещик покрупнее, со средствами, живет в городе – помните, в школе стихи учили: «Барина все нету, барин все не едет…» А если в городе жить не по средствам, то чем он занят в поместье? Устройством красивой жизни в уездном масштабе. Дивная есть книжка, мемуары Елизаветы Водовозовой. Автор выросла в небольшом поместье в Смоленской губернии и описывает свои детские впечатления. У них в семье было семнадцать детей, жили они в уездном городе, папа служил и на доходы от службы содержал дом, детей, заводил домашний театр, ну и деревенька там что-то капала. А потом пришла холера. Папа умер, двенадцать из семнадцати детей умерли, мама осталась с пятью детьми, жалованья нет, жить не на что. Пришлось перебираться в деревеньку. На управителя средств нет, так что мама от отчаяния стала сама ездить по полям, наблюдать за работами. В сельском хозяйстве она не сильно разбиралась, но хотя бы крестьян пинала, чтобы работали, не отлынивали. С деревеньки своей они кое-как и кормились.

      Был у маменьки двоюродный брат, генерал, проживал в Питере, хозяйство брошено на немца-управителя, который крестьян довел до полного разорения. У тех ни скота, ни хлеба, дети мрут, да еще и право первой ночи, сволочь, ввел.

      Д. Пучков: Ну, то есть немец наживает деньги и развлекается.

      Е. Прудникова: Да, а если девка ему не дает, так он ее на цепь сажает, как собаку.

      Д. Пучков: Молодец какой!

      Е. Прудникова: Но денежки в Питер немец отсылал исправно, да и себя не забывал, а на завтрашний день имения ему было плевать, он не хозяин, он управитель. И вот маменька, значит, в один прекрасный день встала, а у нее крестьяне двоюродного брата в количестве нескольких десятков человек под дождем на коленях во дворе стоят: защити, мол, матушка. Матушка дело проверила, в Питер отписала, немца прогнали, стали хозяйство восстанавливать. Не знаю уж, когда генерал снова начал с имения деньги получать. Если бы не сестрица, то еще несколько лет – и мог бы вообще с хозяйством попрощаться.