Интермеццо (сборник). Виктория Левина

Я, конечно, не верю: откуда у него могли быть «колёса», если он не изобретатель нового ствола или улучшенной пули?

      Много странного доводится мне слышать в нашем доме. А всё потому, что дед старый, так долго у нас не живут, и у него уже ум за разум заходит.

      – А знаешь, есть и другие страны на земле, у которых полезные ископаемые ещё долго не закончатся. И закон у них такой же есть. И друг в друга там не пуляют при каждом удобном случае.

      – Вот придумал! А как же тогда узнать, у кого круче ствол, если не отстреливать случайных прохожих в большой праздник? Вот чудило!

      В праздники родители вернулись домой с завода хмурыми и неразговорчивыми. В этот раз им выдали за работу какие-то револьверы, уже бывшие в употреблении, и не раз. Это было видно по перебитым номерам и очень грязным стволам, которыми дед будет заниматься теперь целые дни, пока всё это не приобретёт божий вид.

      Ещё они принесли кое-что из съестного: несколько герметичных банок с манной крупой. Видимо, разгерметизировали очередные полувековые военные склады.

      Я часто думал, что будет, когда откроются последние склады, чтобы прокормить население. И даже спросил об этом деда:

      – А что мы будем есть, когда закончатся запасы страны?

      Дед тогда посмотрел на меня долгим взглядом и сказал:

      – Советую тебе об этом не думать, а ещё лучше – помалкивать. Знаешь, что делают с теми, кто задаёт такие вопросы? Лучше тебе не знать.

      А потом криво ухмыльнулся:

      – Это всё подрывает демократию в нашей стране.

      Итак, шесть банок манки будут составлять рацион нашей семьи до следующих выходных.

      – Другим выдали тушёнку, а мы до сих пор в штрафниках из-за твоей драки с сыном соседа. Соседу-то хорошо: в профсоюзе своих не обижают. – Отец зло глянул в сторону забора, разделяющего наши участки.

      Мать тут же всплеснула руками:

      – Что ты опять замыслил? И не думай даже! А то не пущу к бочке!

      Бочкой называли передвижную цистерну со спиртным, которая кружила по разбитым дорогам посёлка в праздничные дни. Мужчины выходили из домиков и чинно направлялись отметить праздник. Некоторые из женщин – тоже.

      Моя мама никогда не выходила к бочке: кому-то же надо было следить, чтобы мужчины нашей семьи не ввязались в какую-нибудь пьяную драку и не полезли в сарай за оружием.

      Как правило, пока выпивалось содержимое бочки, в посёлке тут и там слышались пальба и пьяная ругань.

      Потом бочка уезжала, и вот тут-то и наступала кульминация праздника: невостребованный адреналин мужского населения побуждал его выскакивать во дворы и устраивать пальбу в небо, в сторону соседских палисадников, бродячих собак и кошек и даже нищих, в огромном числе бродивших по улицам в поисках скудной подачки.

      В этот раз всё вроде бы обошлось.

      Под вечер мама вышла на крыльцо и уселась рядом с подвыпившим отцом. Дед, приняв свою порцию «праздника» на грудь, мирно посапывал тут же, в саду, в старом гамаке, которому было уже сто лет в обед, но который