Восхождение к новой жизни (сборник). Людмила Моховикова

взял?

      – Взял, но что-то тревожно весь день. У нее, кажется, есть запасные.

      – Неспроста тревога, – Василий Викторович тронул его за плечо. – Ну, ты все равно успокойся… а там увидишь…

      – Ладно, видно будет, – сказал Иван Иванович, приободряясь. – Дела прежде всего. На совещании надавали заданий.

      – Ну, дерзай! – улыбнулся Василий Викторович. – Пока.

      Иван Иванович не спеша открыл дверь своей квартиры и сразу увидел… разгром… Его одежда беспорядочно валялась на полу. Костюмы, джинсы были обсыпаны чем-то белым. Рубашки были разрезаны, галстуки тоже валялись в обрезках. Но это не беда, новые можно купить. Главное – эта стерва разбила мамин любимый сервиз с рисунками ангелов. Такой красивый, такой дорогой. Мама его очень берегла. И вот теперь сервиз валялся вместе с разрезанными рубахами весь в осколках, больших и малых.

      У Ивана Иванович сразу заболело сердце, он лег на диван и не мог пошевелиться. Раздался звонок, пришел Василий Викторович. Иван Иванович еле встал, открыл дверь и услышал его возмущенный голос:

      – Вот чертяка, все-таки нагадила.

      – Да уж… постаралась.

      – Ну, ты все равно успокойся! Что ты такой бледный?

      – Сердце что-то. Ты делай. Я лягу.

      Иван Иванович пошел, лег на диван, но Василий Викторович захлопотал около него:

      – Лекарства от сердца есть?

      – Там, на кухне. Вроде корвалол, – вяло сказал Иван Иванович.

      Василий Викторович ушел на кухню, но что-то там долго копался, потом принес лекарство в чашке, подал, сел рядом на стул.

      – Полегчало? – спросил участливо.

      – Да, лучше.

      – А может, скорую вызвать?

      – Нет, не надо. Отойдет… бывает так…

      – Тогда ты вот что, расслабься, а я буду замок новый вставлять.

      Василий Викторович ушел, и слышно было, как он шумел в прихожей. Но Иван Иванович расслабиться никак не мог, страшно было при этих болях в сердце поднимать ноги, руки… Лежал напряженно, поглаживая рукою грудь, надеясь, что это успокоит.

      Как он завтра пойдет на работу? Рубашек нет, а та, что на нем, уже не блещет чистотой, галстук один, красный. Нет, он не пойдет завтра на работу, возьмет выходной, напишет заявление и попросит Василия Викторовича отнести. Только категорически прикажет ему никому не рассказывать, что произошло. По большому счету вызвать бы полицию. Но это такая канитель. Лучше он не будет этого делать. А новый замок предохранит его от дальнейших покушений. Стерва и есть стерва. Обещала кое-что устроить – и устроила.

      – А что это белое по всем комнатам разбросано? – вдруг спросил Василий Викторович.

      – Мука, – слабо произнес Иван Иванович. – В муку меня хочет стереть.

      – Она что, колдунья? – презрительно сказал Василий Викторович.

      – Да вроде нет. А вот подруга у нее новая объявилась, какая-то колдунья, – задумчиво ответил Иван Иванович.

      – Значит, белую смерть тебе пророчат. Ну и сволочи. Но ты не тушуйся, не бойся, слышишь. Главное – не бояться и еще