Могильщик. Максим Горький

свой одинокий, милый, а порою жуткий, глаз, сказал:

      – Эх-х…

      Задохнулся от возбуждения, потряс плешивой головою и одним дыханием произнес:

      – Умрете вы, Лексей Максимыч, ну, уж я за вами поухаживаю!

      Он брал с собою гармонику даже тогда, когда рыл могилы, и, уставая работать, поигрывал любовно и тихонько польку. Он иногда называл ее с французским «прононсом» – «Трен-блан», а иногда «Дрянь-брань». Это была единственная пьеса, которую он умел играть.

      Случилось, что он заиграл в то время, когда неподалеку от него священник служил панихиду. Кончив служить, он подозвал Бодрягина и стал ругать его: