Ярость. Юрий Никитин

О вас и так говорит весь мир.

      – Мне важно ваше суждение, – сказал он серьезно.

      Я скептически хмыкнул:

      – Так ли уж?.. Кто я?.. Даже не налоговый инспектор. Скажу, как и все, что победа на выборах вам досталась лишь благодаря той самой фразе. Ну, что пустите себе пулю в лоб, если за срок своего правления не выведете страну из кризиса. Да, эта фраза стала крылатой, она принесла победу. Так говорит любой обозреватель, любой ваш оппонент.

      Кречет кивнул:

      – Вы что-то недоговариваете.

      – Нет, почему же? Я согласен с ними. Жаль, они не додумывают мысль до конца.

      Он насторожился:

      – Какого же?

      – Почему именно эти слова привели к президентскому креслу? Одни говорят, что раз настолько уверены, значит, у вас есть либо связи с западными магнатами, либо знаете, как отобрать богатства мафии и пустить в бюджет. Другие уверены, что на вас работает команда экономистов куда мощнее, чем на предыдущего президента… Кто-то уверяет, что железной рукой сравнительно легко навести порядок, а рука у вас в самом деле железная; кто-то подсчитывает, каков огромный процент тех, кто проголосовал за вас лишь для того, чтобы увидеть, как президент застрелится…

      Он сдержанно усмехнулся:

      – Я думаю, таких даже больше, чем подсчитали.

      – Вас не любят и боятся, – сказал я сдержанно.

      – Но избрали же.

      – Простой народ, – подчеркнул я. – А вся интеллигенция… вся!.. против. Беда любой страны в том, что интеллигенции всегда ничтожно мало в сравнении… скажем, со слесарями. А кроме слесарей, есть еще и грузчики, те все за вас, шоферы, подсобники, дворники… Продолжать?

      – Достаточно, – согласился он. – Но какова истинная причина? В вашей интерпретации?

      – А что, у меня должна быть своя?

      Его глаза буравили меня с отвратительным любопытством.

      – Вы не из тех, кого устраивают общие мнения.

      – Был еще один пустячок, – ответил я нехотя. – Перелом в общественном сознании… Нет, еще не перелом, а смутная тяга к перелому… Не в общественном строе, не в экономике. Не в политике…

      Он подбодрил грубым генеральским голосом:

      – Говорите, я пойму. Я ж говорил, даже читать умею!

      Я развел руками:

      – Это в самом деле трудно объяснить, а еще труднее – сформулировать для вашего солдатского устава. Народ еще не осознал… я сейчас говорю действительно о народе, включая как грузчиков, так и академиков… не осознал, но смутно чувствует, что объелся свободой отношений между полами, признанием гомосеков и проституток полноправными членами общества, развратом, оправданием любого преступления… я говорю не о физическом оправдании, хотя и здесь народ требует закрутить гайки, а об оправдании трусости, подлости, низости… Когда вы брякнули, что застрелитесь, в воздухе внезапно пахнуло чем-то добротным, благородным. Пахнуло временем, когда стрелялись на дуэлях, а пятно с мундира смывали кровью, пустив пулю в висок… или в сердце, вам будет виднее. Вот основная причина, почему за вас проголосовало столько