Ужасные дни. Клавдия Лукашевич

телом принимала участие в поднятии лошади, то сгибаясь, то взмахивая руками и усиленно морща лоб. «Ух! ух! ух!» – вырывалось из ее открытого рта; когда лошадь встала, девочка глубоко и облегченно вздохнула.

      Воз тронулся, а юноша со своею маленькою спутницей пошли обратно.

      – Вот, Маришка, ты лошадь-то пожалела, а надо мною смеялась… Вот за то я не стану тебя в театр брать.

      Девочка смутилась и даже как будто испугалась.

      – Тоже сравнял… Я тебя жалела… Только лошадь упала не смешно, а ты… Видел бы, как… смешно, – боясь фыркнуть, девочка зажала рот рукой.

      На глуповатом лице ее спутника мелькнула невольная улыбка; он махнул рукой и отвернулся. Некоторое время они шли молча; наконец девочка дернула своего сотоварища за рукав.

      – Знаешь, Карлушка, что я тебе скажу?! – весело проговорила она и подпрыгнула.

      – Наверно, какую-нибудь глупость, – насупившись, пробурчал юноша.

      – Вот и не угадал! Совсем не глупость, а очень даже умное.

      – Ну, умного-то ты сказать не можешь.

      – Нет, извини, могу. Слушай! Моя мама купила две подушки.

      – Что ж из этого?

      – А то, что я теперь буду спать на подушке.

      – Всякий человек спит на подушке.

      – Вот и не всякий… У сапожниковых ребят нет, и у извозчика одного нет… И мне мама прежде свою старую кофту подкладывала… Я раз шею отлежала на ней. Неловко, жестко…

      – Эх, Маришка. Только и видели вы подушки! Ваш отец непременно их пропьет.

      – Как бы не так! Мы не дадим. Как я увижу, что он пьяный домой идет, я сейчас подушки к сапожнице снесу. Она их спрячет.

      Говорившие остановились у калитки дома мещанки Андреевой. Девочка лукаво и весело взглянула на юношу.

      – Карлушка, а Карлушка, знаешь, что я тебе скажу! Я теперь на подушке сплю, точно какая-нибудь барышня, – она уморительно развела руками.

      – Похожа ты на барышню, как коза на курицу.

      – Карлуша, мама хорошие, дорогие подушки купила. Она дала за две восемь гривен. И то, говорит, для нее только по знакомству прачка уступила. Мама сказала, что она мне еще одеяло купит; потом башмаки с каблуками купит; потом еще кофту модную, и рукава будут пузырями; платок новый купит, – хвасталась девочка.

      Юноша слушал её насмешливо.

      – Мели, мели, Емеля, сегодня наша неделя, – снисходительно сказал он.

      Марина очнулась и задумчиво подтвердила:

      – Хорошо на подушке-то спать. Мягко как! Мама пять лет собиралась купить. Да все отец пропивал… Теперь мы ему не дадим. Как у нас теперь в углу хорошо, Карлушка! Хочешь, пойдем посмотреть? Давеча на мою подушку Немец вскочил. Я его пугнула. Еще испортит, сомнёт… Замяукал и бросился под печку.

      Молодой человек слушал рассеянно болтовню девочки и, качая головой, посматривал то на взморье, подернутое льдом и запорошенное снегом, поверх которого во многих местах виднелись целые озера воды, то на небо, по которому быстро неслись темные тучи.

      – Ветер-то какой! Поворачивается. С моря дует. Плохо это! Как бы наводнения не было?!

      – А