Долгий путь в лабиринте. Александр Насибов

А вы как к нему относитесь?

      ГРОХА. Я что же… Как он ко мне, так и я к нему. Но с Григорием на любое дело и сейчас готов – парень надежный.

      КУЗЬМИЧ. С кем уходил Григорий Ревзин?

      ГРОХА. Не знаю.

      КУЗЬМИЧ. Может, вспомните?

      ГРОХА. Мы с Чинилиным раньше ушли, а он еще оставался. Многие еще остались, почти все.

      КУЗЬМИЧ. Позже его не встречали?

      ГРОХА. Никого из наших не видел, пока сюда не вернулся. А зачем этот разговор?

      КУЗЬМИЧ. Узнаете позже. Пока наша беседа секретная.

      Когда за Грохой затворилась дверь, Кузьмич прошел к Саше, закурил папиросу.

      – Не густо, – задумчиво сказал он. – Кстати, о Ревзине говорил в настоящем времени: «С ним на любое дело готов…»

      – М-да, – протянула Саша. – А кто следующий?

      Кузьмич заглянул в список:

      – Константин Лелека.

      Запись беседы с Константином Лелекой

      КУЗЬМИЧ. Нам надо быстрее собрать старых работников аппарата УЧК. Поэтому уточняем обстоятельства, связанные с последней эвакуацией из города весной этого года. Надеемся, что это поможет в розыске и возвращении товарищей… Как мне говорили, вы уходили вместе со всеми?

      ЛЕЛЕКА. Да, в городе никто не оставался.

      КУЗЬМИЧ. Известно, что сотрудники высадились с лодок на противоположном берегу реки, верстах в десяти ниже по течению. Это правильно?

      ЛЕЛЕКА. Так и было.

      КУЗЬМИЧ. Потом все разбились на мелкие группы и разошлись. И это верно?

      ЛЕЛЕКА. Вы все знаете.

      КУЗЬМИЧ. Не все. Кто шел первым?

      ЛЕЛЕКА. Помнится, Гроха и Чинилин.

      КУЗЬМИЧ. А последним?

      ЛЕЛЕКА. Не знаю точно – я ушел раньше. Но полагаю, сам председатель и Александра Сизова. Кстати, сегодня она вернулась в город.

      КУЗЬМИЧ. Откуда вам это известно?

      ЛЕЛЕКА. Моя обязанность – наблюдение за вокзалом и пристанями. Как же мне не знать, кто прибывает в город!..

      КУЗЬМИЧ. Резонно… Однако вернемся к эвакуации. Кто ушел после Грохи и Чинилина?

      ЛЕЛЕКА. Так сразу и не вспомнишь.

      КУЗЬМИЧ. А вы сами?

      ЛЕЛЕКА. Где-то в середине…

      КУЗЬМИЧ. Вы были один?

      ЛЕЛЕКА. Конечно, нет. Председатель Шагин распорядился, чтобы уходили парами.

      КУЗЬМИЧ. Понятно. Кто был вашим спутником?

      ЛЕЛЕКА. Пожидаев Захар.

      КУЗЬМИЧ. И все обстояло благополучно?

      ЛЕЛЕКА. Не совсем. Вернее, совсем не благополучно. На шестой день пути, когда мы выбрались к железной дороге, я подхватил дизентерию. Ослаб так, что не мог двигаться. Пожидаев пристроил меня у каких-то людей, сам пошел дальше.

      КУЗЬМИЧ. Бросил вас и ушел?

      ЛЕЛЕКА. Не бросил. Оставил с моего согласия.

      КУЗЬМИЧ. Разумеется, обо всем доложили, когда вернулись?

      ЛЕЛЕКА. Меня никто не спрашивал.

      КУЗЬМИЧ. Напишите подробный рапорт: где и у кого лечились, в какие сроки, куда направились потом. И о Пожидаеве – как он вел себя в пути, что вам известно о его судьбе.

      ЛЕЛЕКА. С тех пор как мы расстались, Пожидаева больше не видел.