Black Sabbath. Добро пожаловать в преисподнюю!. Мик Уолл

родился в 1910 году в Бельгии в семье французских цыган и вырос в таборах в округе Парижа, играя на банджо, гитаре и скрипке. Музыкант, получивший прозвище «Джанго» (по-цыгански это значит «Я просыпаюсь»), в восемнадцать лет тоже получил тяжелое увечье при пожаре – он уронил свечу, собираясь поздно ночью лечь в постель после концерта; его правая нога оказалась парализована, и он лишился двух пальцев на левой руке. Ему тоже сказали, что больше он никогда не сможет играть. Но всего через год при поддержке своего брата Жозефа, отличного гитариста, он научился играть гитарные соло, используя всего два пальца, а поврежденными двумя играл только аккорды. Его музыкальное наследие оказалось настолько уникальным, что Рейнхардт оказал влияние на всех великих британских рок-гитаристов поколения Айомми, включая «дьявольскую троицу» – Джимми Пейджа, Эрика Клэптона и Джеффа Бека; последний называл Рейнхардта «самым потрясающим гитаристом из всех – просто сверхчеловеком».

      Впрочем, всего этого Тони тогда не знал, так что пришел в ужас.

      – Я сказал: «Нет, даже знать не хочу». Но он такой: «Просто послушай». Ну, я послушал и спрашиваю: «Ну хорошо, и что?» И после этого, конечно, он уже рассказал мне, что Джанго Рейнхардт потерял два пальца. Ну и я уже задумался: ух ты, блин! Может быть, я все-таки смогу начать играть?

      Героически решив «я смогу», Тони сделал себе импровизированные напальчники из старой бутылки от средства для мытья посуды Fairy Liquid.

      – Я ее расплавил и слепил маленький шарик, потом взял горячий паяльник и стал тыкать в этот шарик до тех пор, пока мой палец не стал пролезать в дырку. Я сделал себе два напальчника, а потом приклеил к ним кожу, чтобы они цеплялись за струны. Без этих штук я бы не смог даже коснуться струн. Я несколько дней сидел и натирал их наждачкой, чтобы они хотя бы выглядели как пальцы. Потом я надевал их и… играл.

      Это было примитивное решение почти нерешаемой проблемы, и, прежде чем все наконец-то заработало, ему пришлось потратить несколько недель на эксперименты.

      – Я бы до потолка подпрыгнул, если бы коснулся струн без напальчников. Но бывало, что когда я играл, один из них сваливался, и я нажимал на струну незащищенным пальцем, и, господи Иисусе! Боль такая, словно тебе паяльником прижигают шею. Очень больно, потому что сразу под кожей – кость. Кожа очень, очень тонкая…

      Кроме всего прочего, от «новых пальцев» обнаружился и еще один непредвиденный эффект: звук, который Тони извлекал из гитары, изменился.

      – Пришлось играть на гитаре совершенно по-другому. Я стал играть на тонких струнах, которые тогда на самом деле не делали, так что поначалу мне пришлось делать их самому из струн для банджо. Потому что от обычных толстых струн моим пальцам было больно.

      Много лет спустя саунду Айомми стали активно подражать, превозносить и тщательнейшим образом его изучать; юные гитарные герои оживленно обсуждали тритоны, пониженный строй и мощность усилителей, считая их главным секретом уникального тяжелого, жужжащего звука, который