Проповедник. Зиля Залалтдинова

ской системе Ridero

      Колодец иссякает не сразу. Просто каждый раз, когда спускаешь ведро на верёвке, каждый раз его приходится опускать все ниже и ниже, пока ведро не чиркнет по дну, зачерпнув песок и камни.

      Вдохновение тоже пропадает не сразу. Просто тексты, которые пишешь, теряют краски и объём, да за тексты приходится садиться не по желанию, а по какой-то обязанности. Каждая строчка даётся со скрипом, слова приходится высасывать из пальца, они становятся блеклыми и невыразительными, словно крыло бабочки, с которой осыпались чешуйки.

      Я решила пока оставить сочинение – право, творчество не обязаловка, никто не стоит с кнутом за спиной, принуждая писать. Но когда я села за стол, достала чистую тетрадь и занесла над ней ручку…

      И всё.

      Ручка замерла, не выдавая ни единой закорючки. Я окончательно убедилась, что у меня иссякло вдохновение.

      Творческий кризис, он настигает всех писателей, художников, поэтов и других людей, занятых в этой сфере. Только у творческого кризиса нет общих черт, у каждого он протекает по-своему. У кого-то он случается раз в месяц и ненадолго, у кого он может длиться годами.

      А кому-то так и не удаётся выйти из него.

      Настоящие трагедии проходят очень тихо. Может быть, потому что нет сил испугаться, как следует.

      Что произошло такого катастрофичного? Вот если бы зарабатывала писательством на жизнь, тогда бы да, это была бы трагедия. А так – это просто хобби, отдых для души. И никогда не узнаю ответ на загадку – видимо предчувствуя творческий кризис, я поспешила выйти замуж или семейная жизнь поспособствовала ему, вытесняя творчество как элемент, нежелательный для супружества.

      Мол, хватит в игрушки играть, пора взрослеть.

      Что делает человек, когда с ним случается что-то подобное? Обычно он отыгрывается на своих творениях, словно они виноваты в том, что перед ним захлопнулась дверь в волшебную страну. Но сжечь рукописи у меня не поднялась рука – слишком много ушло на них времени и душевных усилий, чтобы просто так взять и уничтожить.

      Тогда я купила в магазине деревянную шкатулку, закрывающуюся на замочек. Провела подушечками пальцев по гладким лакированным бокам, крашеным под орех, затем откинула крышку. Внутренность шкатулки отделана красным бархатом, туда я положила тетради и блокноты, исписанные листочки, вырванные из тетрадей, ручку, диск с записанными на нём электронными книгами. Положила резную ручку-перо, ей я почти не пользовалась, предпочитая простые шариковые ручки, но мне был приятен такой подарок, говорящий о признании моего таланта. Бывшего таланта. Я собрала всё до последнего клочка бумаги и захлопнула крышку.

      Я слышу негромкий щелчок, когда закрываю ключом замочек. Смешно говорить, что его невозможно открыть, этот замочек легко взломать простой шпилькой для волос. Но для красивого жеста не нужен замок под названием «заноза в заднице взломщика». Вешаю ключик на белую атласную ленточку и выхожу из дома, чтобы поехать к мосту. Не спрашивайте меня, зачем я это делаю – я так хочу. От моей безобидной причуды не случится ничего, верно?

      Подхожу к перилам моста. Вдыхаю воздух, насыщенный ионами воды – и просто кидаю ключ. Ленточка мелькает в воздухе и сразу падает вниз. Был ключ – и нет ключа.

      Но на этом ещё не всё. Я везу шкатулку к моей маме. Улучив время, пока она отвлеклась, я прячу шкатулку в чулан. Там всё равно так много хлама, что никто не заметит, что там что-то изменилось.

      А вот удалять творчество из интернета я пока не буду. Если это сделать резко – люди непременно это заметят. Я просто перестану обновлять страницы. Люди быстро забывают, если им не напоминать. Вот и когда посещаемость будет стремиться к нулю – тогда и можно будет всё стереть. Одним щелчком.

      Никто не должен знать, почему я перестала писать. Это только моя тайна. И я тоже хочу забыть об этом.

      ***

      Ханифа моя лучшая подруга, с которой мы познакомились в литературном салоне. Она только поступила в университет, я уже его заканчивала. С ней можно было болтать о чём угодно и доверять ей любые секреты. И как положено в подобных случаях – не обходится без одного «но». Ханифа постоянно ругала меня за то, что я бросила писать. Вот и сейчас она как всегда подняла эту тему:

      – Ты просто зарываешь свой талант в землю! Я не могу забыть, как я зачитывалась твоими произведениями.

      – Я знаю себе цену и не спорю насчёт таланта. Но понимаешь в чем штука – талантливых писателей много, просто немногим везёт и тех замечают, читают и прославляют, а остальные прозябают в забвении. В «Утраченных иллюзиях» Бальзака главный герой узнает о существовании огромного кладбища, где покоятся «соловьи» – «соловьями» книгопродавцы называют книги, которые залежались на полках в глубоком уединении книжных складов.

      – Неужели ты читала Нассима Талеба? Занятная книжка. Но тот не советовал бросать писательство – напротив нужно обращаться в издательство и напечатать книгу. Кто знает, может твоя книга и есть Чёрный лебедь!

      – Или очередной «соловей»,