Золушка и Дракон. Елена Михалкова

ясно, что это не что иное, как благоустроенный подземный туннель. В том месте, где я упала, он имел выход в подвал под нашей погребицей. Возможно, когда-то там была потайная дверь, а, может, этот ход держали на крайний случай, и беглецы должны были разобрать половицы, чтобы спуститься в него. Мой же путь облегчили и сократили сгнившие доски.

      Теперь стало понятно, почему настил в подполе показался мне шатким. Он был фальшивым.

      Но куда же ведет этот подземный ход?

      Забыв про страшную находку в подвале, я села, стараясь не дотрагиваться до стен, покрытых кое-где черно-зеленым, похожим на плесень налетом, и с любопытством вгляделась в глубь лаза.

      Я всегда считала себя трусихой, но трусость моя распространяется лишь на людей. Меня не пугают ни крысы со змеями, ни темные комнаты, и мне странно представить, что на кого-то могут наводить ужас кладбища или дома с привидениями. Никакое привидение не может быть страшнее хорошо знакомого тебе человека. Мне кажется, это они должны нас бояться, а не мы их.

      Но перед этим ходом, выложенным грязно-белым камнем, я стояла в колебаниях. Точнее, сидела, поскольку выпрямиться в полный рост было невозможно. По стенам и потолку змеились белесые нити – корешки растений, кое-где они становились толстыми, как щупальца кальмара, и затягивали проход своей паучьей сетью. В одной из таких сетей терялся свет моего маленького фонаря.

      Собравшись с силами и говоря себе, что другой возможности исследовать это загадочное место может и не представиться, я встала на корточки, зажала фонарь в зубах и поползла. Свет запрыгал передо мною: вверх-вниз, вверх-вниз… Достигнув «паутины», я растащила ее руками в разные стороны, освободив себе проход, и осторожно двинулась дальше.

      Стоило лучу фонаря переметнуться вперед, как оставшееся без света пространство молниеносно погружалось во мрак и камни чернели. Бархатная темнота за мной смыкала объятия, тянулась ко мне щупальцами корней, изучающе водила по щекам, шее, дотрагивалась до обнаженных рук – точно слепец, встречающий гостя в своем заброшенном доме, где сотни лет не было слышно ничьих шагов, кроме его собственных.

      Воздух вокруг был густым и пах известью, но мне казалось, что это густеет вокруг меня время, замедляет свой ход, поворачивает обратно, раскачивает маховик, унося в те годы, когда люди, подобно муравьям, рыли этот ход и укрепляли его. Сколько лет прошло? Двести? Триста? Больше? Вот когда я пожалела о том, что не расспросила доктора подробнее! Ведь он говорил о древней крепости, когда-то стоявшей на этой земле…

      Камни подо мною были влажными, и ладони вскоре сделались скользкими и липкими, как кожа лягушки. Во что превратились джинсы, мне даже не хотелось задумываться. Мазнув лучом фонарика по потолку туннеля, я заметила, что он стал выше. Можно было бы подняться и идти, низко согнувшись, но я предпочла ползти: кто знает, как сильно время и природа потрудились над творением людей, и не обрушится ли на меня этот потолок от случайного прикосновения, замуровывая в земляной галерее?

      Я