Радуга над головой. Светлана Николаевна Куксина

еньги, ухоженные лицо и руки и безукоризненная причёска совсем не предполагали, что их обладательница знакома с подобной лексикой.

      Я – то, конечно, знала, что знакома (и ещё как знакома!). Моя подружка может выдать что и похлеще. Но люди, проходящие мимо нас в этот момент, не подозревали о способностях Таньки, поэтому некоторые бесцеремонно, с откровенной ухмылкой пялились и на неё, и на нас с Люськой, а кто-то, бросив мельком укоризненный взгляд, торопился пройти мимо. Хорошо воспитанных индивидуумов, старательно делающих вид, что не заметили оплошности элегантной дамы, рядом в этот момент не оказалось. Любопытны наши земляки. Ох, любопытны.

      Шедший мимо парень усмехнулся и с любопытством посмотрел сначала на Люську, то есть на её украшение, вызвавшее такую бурю эмоций у вполне респектабельной дамы, а потом (одобрительно чмокнув) на Таньку. Даже приостановился.

      Я вздохнула. Что за бесцеремонность?! Не к нему ведь обращались. Ну и шёл бы себе мимо. Конечно, я ничего ему не сказала, а то, не дай Бог, и совсем на месте останется после моих-то слов. Мне мой язык не всегда подконтролен, так что лучше вовремя его прикусить, чтоб соблазна не было.

      – Не ори, – вполголоса посоветовала я Татьяне, скосив глаза на парня и привычно вздохнув. Говорить ему я снова ничего не стала. Зачем привлекать лишнее внимание? – Мы всё ж таки в центре города. А ну как сослуживцы твоего драгоценного окажутся поблизости. Что тогда?

      – Да я и не ору, – сразу присмирела Танька, бросив быстрый взгляд вокруг себя, но из вредности всё же добавила:

      – Не окажутся. Рабочий день у них в самом разгаре. Чего им у зоопарка в это время шибаться? Они люди занятые. Деньги делают. Куют, так сказать, собственное материальное благополучие денно и нощно. Да и фразочки в неформальной обстановке могут такие выдать – мама не горюй. Это они на работе все такие неприступные и солидные, а копни глубже… Так что вряд ли я кого-нибудь из них так уж сильно шокирую. Скорее повеселю.

      Я фыркнула, отвернулась от зловредной Танюхи, которую и захочешь не переговоришь, и пригляделась к Люське. Чего она к ней прицепилась?! Почти ничего и не видно. Или это я такая слепая?!

      – Что? Так сильно заметно? – расстроилась Люська, реагируя на моё слишком пристальное, да что там, по-настоящему бесцеремонное, назойливое разглядывание. Я даже прищурилась от усердия.

      – Не-а, – искренне ответила я. – Ничего не видно, если специально не присматриваться.

      Я внимательно осмотрела лицо подруги ещё раз и добавила:

      – Ну-у-у, скажем, практически ничего. Та-ак, что-то желтеет-синеет слабенько. Ерунда. Не заморачивайся. Это наша Татьяна – зоркий сокол, а другим и не видно ничего.

      Люська вздохнула. Я не поняла: с облегчением или досадой.

      – А твой что, опять в запое? – не утерпела я, хотя и знала, какая это болезненная тема для подружки.

      – Всё. Уже вышел, – хмуро ответила Люська, каменея лицом. – И давайте о чём-нибудь другом.

      – Нужен он тебе… – не сразу остановилась Татьяна, но я её толкнула в бок – хватит уже на сегодня – вздохнула и бодренько произнесла:

      – Ну что? Берём билеты и вперёд? Или передумали?

      – Ни в коем разе! – дружно ответили девчонки, и мы стройной шеренгой направились к зоопарку.

      Нас трое.

      Три подружки – хохотушки…

      С Люськой мы дружим с первого класса, а может, и раньше, только раньше я себя не помню. С Танькой мы сошлись в институте. И так получилось, что она не стала третьей лишней.

      Мы классно смотримся вместе.

      Люська – высокая, стройная, почти естественная блондинка. Волосы до плеч, и ей это идёт.

      Странно, что на детских фотографиях она – вылитый гадкий утёнок. Такая же тощая и длинноносая. С глупой чёлкой, совсем ей не идущей, и длинным хвостом, а ля-конский, который тоже нисколько её не красит. Но в детстве на такие мелочи внимания как-то не обращаешь.

      Сейчас Люська – очень симпатичная молодая женщина. И что гораздо важнее в нашем искусственном мире – вполне обеспеченная. И эту обеспеченность она куёт сама, не дожидаясь манны небесной.

      Люська – модный женский парикмахер, и иначе как Люсьена клиенты её не зовут. Да ещё и по отчеству величают, не смотря на молодость. Руки у неё и впрямь золотые. Из кикиморы конфетку сделает. Попасть к ней – большая удача.

      С мужьями ей не везёт. Второй раз замужем, и опять муж – алкаш. Это я так неэтично выражаюсь. Люська утверждает, что он – выпивающий. И то изредка. Вернее, совсем редко. Не то, что другие.

      Ага, типа повыпивает пару-тройку недель до глюков и опять в непьющих ходит. Тихий кошмар и ужас! Это я так комментирую ситуацию. Разумеется, не вслух.

      Может, я и не совсем справедлива (подруга не любит разглагольствовать на эту тему, так что приходится домысливать самим), но за Люську обидно. Сашка её, конечно, не алкаш. Он вроде как запойный. Это я разницы не вижу. А Люська утверждает, что он месяцами может не пить, пока опять не сорвётся. Обычно на день-другой.

      Третий раз на моей памяти у Люськи