Большой Джон. Лидия Чарская

двенадцатибалльной системе и потому помнила его теперь чуть ли не наизусть.

      Воспользовавшись этой суматохой, Воронская заняла место Макаки, и тонкий палец девочки лег на освободившийся краешек блюдца. Лотос неистовствовала. Как и подобало вести себя посреднице живого с загробным миром, она била себя в грудь, таращила и дико поводила глазами и то шептала чуть слышно, то завывала страшным голосом, не имевшим ничего общего с обычно нежным, несколько глухим голоском ее эфирного существа.

      Дортуарная Акуля начала уже заметно беспокоиться в своей выдвижной постели; сквозь сон она слышала все эти завывания.

      А блюдечко бегало как живое. Буквы мелькали за буквами. Выходили стихи.

      Гарун-аль-Рашид, очевидно, пожелал наградить виршами своих благонравных спириток:

      «Ночь тиха, ароматом Гранадских садов,

      – выводило теперь неистово танцующее по бумаге блюдечко, -

      Насыщен беломраморный город,

      Спят и Тигр, и Евфрат у своих берегов,

      Спит нужда, спят печали и голод…

      Я Гарун-аль-Рашид, повелитель людей,

      Я насытил все нужды народа,

      Осушил слезы бедных голодных детей,

      Я им создал спокойные годы:

      Каждый мавр может кушать чеснок с колбасой

      И закусывать их апельсином,

      Пастилу Абрикосова, с чаем порой,

      Или сушки Филиппова с тмином…»

      – Что?!. Что такое?!. Что за чепуха!.. Сушки от Филиппова и пастила от Абрикосова!..

      – При чем же тут Гранада?!. – послышался сдержанный ропот недоумевающих девочек.

      – А Тигр и Евфрат, разве они протекают через Гренаду?.. – возмущалась Вера Дебицкая, первая ученица. – Это невозможно!..

      – Все возможно!.. Все!.. Все!.. Для духа по крайней мере, для духа Гаруна-аль-Рашида!.. – восторгалась Лотос и с пылающим лицом снова склонилась к блюдечку.

      – О, великий повелитель Гренады, о, могучий калиф! – молила она. – Ты шутишь с нами. Шути, великий, если ты не гневен. Если же ты гневен, то выскажи свое неудовольствие нам. Чем мы прогневили тебя?.. И скажи, могучий, чем нам умилостивить тебя.

      «Нужна искупительная жертва, и когда она будет принесена, вы увидите Черного Индийского Принца, который явится к вам в эту же ночь…» – выплясывало блюдечко, и лица юных спириток приняли выражение самого острого, самого напряженного внимания.

      – О, говори, великий, что нам сделать, чтобы умилостивить тебя? – вопрошала в экстазе Лотос.

      Но тут блюдечко заплясало уже самым беззастенчивым образом. Стали выходить невероятные фразы и слова.

      Дух, видно, забавлялся не в меру. «Пусть Додошка откажется завтра от своего пеклеванника с сыром за завтраком», – назначал дух искупительную жертву, отчего Даурская, чуть ли не плача, прошептала:

      – Господи!.. Отчего же это на меня одну напасть такая!..

      Но следующая фраза успокоила ее. «Пусть мой верный медиум вымажет себе нос сажей», – снова, резвясь, приказывал дух.

      «И, наконец, пусть девицы Рант, Пантарова и