Я колдую белый свет. Светлана Машевич

грады сыпались в ладони целиком,

      И золотой песок в часах песочных.

      «Как руки, ветки тянутся ко мне…»

      Как руки, ветки тянутся ко мне,

      Лица коснутся, обнимают плечи.

      Иду тропинкою, как в сладком сне,

      В том самом сне, в котором ты навстречу

      Бежишь, смеясь, летишь и близко ты,

      Кружится куст, наломанный у дома, —

      Дурман знакомый, белые цветы…

      Любой дурман мне кажется знакомым.

      Дрожит сплетённая для мошек паутина,

      И близится загаданный мне год,

      Как лапы елей, аромат жасмина

      И ласточки стремительный полёт.

      «Мы страшный перешли рубеж…»

      Мы страшный перешли рубеж —

      И веры нет пока, что живы

      И вместе что.

      Нет клятвы лживей,

      Чем клятва жизнью.

      Ветер свеж

      И голову назад относит,

      Но не перевернуть главы.

      Давай у Господа попросим

      Немного солнца

      и травы,

      Благоухающей дурманом сладким

      Того желанного навеки сада,

      И тот покой, какой

      доступен смертным.

      …И окна взгляд бросают незаметный

      На нас с тобой, ещё идущих рядом.

      «Ещё тепло, но день счастливый каждый…»

      Ещё тепло, но день счастливый каждый

      Уже прожит, уже отсчитан мной.

      Разбита гладь свинцовая одной

      Рукой неосторожною, и важный

      Паук ведёт хозяйский смотр сетям,

      И дождь холодный листья окропил

      Перед паденьем долгим, и сентябрь

      Не на ногу, а просто наступил.

      «Стемнело очень рано почему-то…»

      Стемнело очень рано почему-то,

      И ничего не видно из-за туч.

      Но вот сверкнул, сверкнул во тьме кому-то

      Последний солнечный, последний луч.

      Он осветил тебя, но не заметил,

      Что корчится неладное с тобой.

      По небу чёрному летит холодный ветер

      В прозрачной – призрачной – накидке голубой.

      «…И нет уже ни правых, ни виновных…»

      …И нет уже ни правых, ни виновных.

      Уже темнеет рано.

      Звёзд и тех

      Не видно в небесах, таких покойных,

      Что неприличен даже вздох во сне.

      А утром – чай, на травах заварённый.

      Потом – морозный воздух, белый снег…

      Как небеса, ты вечный и спокойный.

      И нет вины.

      И невиновных нет.

      «А ведь на улице зима…»

      А ведь на улице зима

      И снегу, снегу – по колено.

      Какое счастье из окна

      Глядеть и наслаждаться пленом

      Жилища ветхого и рук,

      Скрещённых на груди холодной.

      Превыше всех щедрот и мук

      Есть упоенье – быть свободной.

      Быть ро вней – ветру; снегом белым

      На землю падать. Из окна

      Глядеть и наслаждаться пленом

      Сугробов, выросших с дома.

      «Последний