.

успела устроиться в школу преподавателем английского языка. По ее словам, тамошние детки были гораздо смышленее тех, с которыми ей приходилось работать в Лондоне.

      – Английские дети слишком избалованные, папа, – призналась она отцу. – Или я не умею поддерживать свой авторитет. Я и сама еще не выросла в каком-то смысле, и мои ученики не видят во мне учителя. А в Нигерии меня уважают и даже побаиваются. Как думаешь, почему так получается?

      Пэркинс сочувствовал дочери, но помочь ей не мог даже советом.

      Сегодняшний разговор с Молли был непродолжительным – подводила чертова связь. Они быстро распрощались. Пэркинс закрыл ноутбук, набросил на плечи легкую куртку, чтобы выйти на ежедневную прогулку. После смерти жены, которая случилась шесть лет назад, он решил, что в его жизни вполне может остаться работа, но никаких отношений он заводить не будет. Правда, стал ощущать тоску от одиночества во время вечерних променадов в ближайшем парке. Поэтому он посетил приют для животных, где и нашел себе друга – юркого пятнистого песика неизвестной породы. Пес оказался наглым и плохо воспитанным, Пэркинс четыре месяца приучал его делать туалетные дела на улице, а не на ковре в гостиной.

      – Дай ему имя, наконец, – сказал как-то Афиногенов, зашедший к Пэркинсу в гости. – Вы вместе уже полгода, а ты все еще подзываешь его свистом.

      – Его имя по паспорту просто отвратительно, – ответил Пэркинс. – Представь, его когда-то назвали Коломбо. Не знаю, что было в голове у этих людей. Какой из него Коломбо? Он лезет носом под хвост каждой встречной псине. Он воет на пустой угол в коридоре. Зачем-то таскает диванную подушку из одной комнаты в другую, а потом обратно. Коломбо? Не смешите.

      – Назови его хоть как-то, – не отставал Афиногенов. – Пока у него не будет имени, он так и останется без мозгов. А твоих на вас обоих не хватит. Ты знаешь, в России с дворнягами в плане имен не особенно церемонятся. Все зависит от высоты в холке и выражения собачьего лица. Выбирай.

      – У меня никаких мыслей, поможешь?

      – Назови его Токси. Он вряд ли будет против.

      – Почему Токси? – удивился Пэркинс и посмотрел на пса, словно примеряя на него новую кличку.

      Кличка села точно по размеру.

      Пока Пэркинс одевался, Токси радостно лупил его хвостом по ногам.

      – Секунду, Токси. Кажется, телефон.

      Пэркинс не ошибся. На определителе высветился знакомый номер.

      – У нас проблемы, – с яростью в голосе сообщил Илья Петрович. – Нужна кровь. Мы тут зашиваемся, черт тебя возьми.

      – Все так плохо?

      – Очень плохо, Джошуа. Поверь мне.

      Пэркинс почувствовал сильное желание присесть. Он прекрасно понимал, о каком пациенте идет речь. О, он отлично разбирался в статусах тех, кто поступал в клинику не через главный вход. Эти люди не проходили регистрацию, а их лечение проводилось при неукоснительном соблюдении анонимности. До сих пор удавалось справляться без проблем, но сейчас, видимо, не тот случай.

      – Что с ним? – спросил Пэркинс.

      – Час