Лишний рот. Лидия Чарская

это сокровище. Недотрога какой, подумаешь, слова не скажи, сейчас в рев…

      – Хрупкая штучка, что и говорить! – вставил Киря.

      – Мальчики, в гимназию. Маня и Люба, марш тоже, а то опоздаете и опять жалобы на вас пойдут. Да Софку мне позовите, она в сенях отцовскую рясу чистит… Митя, ты просил, кажется, вчера на карандаши? – деловито распоряжалась Лукерья Демьяновна.

      – Просил, тетенька, – пробасил Митя.

      – Киря с тобой своими пока что поделится. Теперь не до покупок. Небось слыхал: новый рот отец навязал семье. Каждый грош теперь дома пригодится; значит, обойдешься и без карандашей до поры до времени.

      – То есть как же это так? – пожал плечами Митинька.

      – А вот и так… Чужие сыты, а свои должны нуждаться во всем, такая мода, стало быть, нынче пошла, – с кривою улыбкой проговорила тетка.

      – А нам учительница велела к сегодняшнему дню всем учебник новый по математике купить, – заикнулась было Маня.

      – Ладно, подождешь и ты. Не принцесса какая… Сейчас ей вынь вот да подай учебник, цаца тоже какая выискалась, – прикрикнула на девочку Лукерья Демьяновна.

      Маня надулась.

      – Я у папаши спрошу, коли вы не даете, – буркнула она, демонстративно отодвигая с шумом стул от стола и направляясь к двери.

      – Семейная сцена! – делая комическую гримасу, произнес Киря.

      Но Лукерья Демьяновна уже не обращала внимания на детей.

      Из кухни просунулась голова пятнадцатилетней служанки Софки, чрезвычайно любопытной особы, с ухарски вздернутым носом, большой приятельницы старшей девочки Мани.

      – Звали, Лукерья Демьяновна? – шевеля своим удивительным носом, поинтересовалась она.

      – Вот что, Софка, ты на котлеты мяса уже нарезала? – с деловитым видом осведомилась Лукерья Демьяновна.

      – А нешто коклетки нынче будут? – вопросом на вопрос отозвалась Софка.

      – Ну, понятно, котлеты, сейчас приду стряпать. Булки побольше положить надо нынче. Лишний рот с сегодняшнего дня у нас появится, так чтобы хватило, слышишь, на всех.

      – А што ж это, на всегдашнее время таперича мальчонка чужой у нас останется харчевать? – полюбопытствовала Софка.

      – Не твое дело, ступай.

      – Сами же звали.

      – Тебе говорят, ступай!

      – Битва русских с кабардинцами, или прекрасная Софка, догоняющая тетушку Лукерью Де… – начал было Киря и вдруг закричал неожиданно благим матом на всю квартиру: – Манька, Манька, что ты мой ранец спулила… Вот безголовая-то… Возьми глаза в руки да посмотри, что напяливаешь на спину, свое или чужое.

      – А ты так не смеешь с сестрою разговаривать, я все-таки дама, – обиделась Маня.

      – Тетя, велите даме мой ранец отдать, – горячился Киря.

      – Ах, ты, господи! Вот содом-то! Вот наказанье божеское! – всплеснув руками, воскликнула Лукерья Демьяновна, выскакивая из кухни. – Что мне делать с этими детьми? Создатель мой, как справиться с ними! И распустил же их себе на голову отец Паисий. Пошли вон, в школу, сейчас же пошли