Леди Феникс. Татьяна Полякова

по оживлению в зале, более чем, – вновь хихикнула Ритка. – Одна дура уже поспешила поздравить Деда. Тот до сих пор давится, должно быть, от счастья.

      – Вот черт, – покачала я головой.

      – Брось, какая разница. Неделей раньше, неделей позже… Людям свойственно посудачить.

      Конечно, Ритка права. И злиться я могла разве что только на себя. В самом деле, если хотела сохранить свое интересное положение в тайне, платье следовало выбирать осмотрительнее. Рядом возник Дед и бодро мне улыбнулся. Если и давился от счастья не так давно, то теперь выглядел молодцом. Голова гордо вскинута, глаза горят, с блуждающей улыбкой он поглядывал по сторонам, точно предлагал позавидовать нашей радости. Общественность ответила умилением. Благая весть и до мужиков докатилась, и видные представители нашего города при прощании приложились к моей ручке. В целом композиция напоминала избитый сюжет «Волхвы, дары приносящие», в качестве даров следовали заверения в уважении и вечной дружбе.

      С приема мы удалились рано, что было встречено пониманием и хитрым подмигиванием. Дед, точно крейсер, рассекал толпу, ведя меня под руку, подозрительно похожий на новобрачного. Я решила, что происходящее пришлось ему по душе. Домой мы отправились на моей машине.

      – Как ты себя чувствуешь? – душевно спросил он.

      – Я что, с утра на здоровье жаловалась? – огрызнулась я. – Или ты имеешь в виду мое душевное состояние?

      – Чего ты злишься? – буркнул он и обиженно отвернулся.

      Я думала, на этом мы и закончили, но дома, заварив чая и протягивая мне чашку, он вдруг сказал:

      – Когда ребенок родится, в графе «отец» должно быть имя. Ты думала об этом?

      Я тяжко вздохнула.

      – Куда спешить?

      Дед нахмурился, очень внимательно посмотрел на меня.

      – Ты ведь все решила, верно?

      – Верно, – вяло кивнула я.

      – И ты не передумаешь? – Этот вопрос дался ему нелегко, взгляд стал настороженным, и отеческая улыбка сползла с лица. Он не дождался моего ответа, а может, боялся его услышать, и бодро продолжил: – В создавшейся ситуации я считаю правильным, если у ребенка будет мое имя. Так лучше для всех. Для него в первую очередь.

      Ответить на это мне было нечего. Наверное, он прав. В самом деле лучше. Для ребенка, для меня. И для Деда. Он хотел, чтобы я была рядом, а я хотела покончить с прошлым. С любовью к одному человеку, которая не принесла ничего, кроме боли, и любовью к другому, которая все еще больше запутала. Дед ничего не сказал, но я знала: стоит мне захотеть, и он женится на мне. Он будет хорошим отцом, в этом я не сомневалась. И, наверное, хорошим мужем. Даже если не оставит былых привычек менять баб каждый календарный месяц, меня это давным-давно не волнует. Словом, будет у нас образцово-показательная семья.

      Но счастьем почему-то и не пахло. Должно быть, все дело во мне, я просто не умею довольствоваться тем, что дает мне жизнь. Вроде бы и дает немало, да все не впрок. Вот ведь незадача.

      Благая весть разнесется по городу,