Русалка и миссис Хэнкок. Имоджен Гермес Гауэр

бы об этом матери и сестрам! Как гордилась бы, что только ей, ей одной, выпало такое счастье! Вместо этого она торопливо спускается к нему по темной лестнице, вопросительно разглядывает его костюм, пристально наблюдает за его поведением, а потом задерживается на пороге кабинета.

      – Почему вы скрытничаете? – осведомляется она, эта четырнадцатилетняя девочка, и вызывающе подбоченивается. – Я же хорошо вам помогала, разве нет? И могла бы снова пойти с вами.

      – Кто хозяин в доме? – грозно рявкает мистер Хэнкок.

      Она чуть отступает назад.

      – О… я просто…

      Он никогда прежде не повышал на нее голос: вид у Сьюки такой ошеломленный, словно он ее ударил.

      – Ты суешь нос не в свои дела, – говорит мистер Хэнкок. – Это неприлично. И вообще, зачем тебе знать? Мое место – там. – Он взмахивает рукой, указывая через окно на доки поодаль. – А твое – здесь. Я ухожу, ты остаешься дома. Я выполняю свои обязанности, ты – свои; и тогда у нас полная гармония. Понятно тебе?

      Лицо Сьюки темнеет от гнева. «Я избаловал ее до опасной степени, – осознает мистер Хэнкок. – Она слишком много о себе воображает».

      – Сюзанна, – вслух говорит он, – если ты хочешь сохранить свое место в каком-либо доме, ты должна вести себя сообразно положению, которое занимаешь. Я больше не намерен терпеть твою дерзость.

      У Сьюки начинает дрожать нижняя губа.

      «Господи, только бы не расплакалась при мне!» – пугается мистер Хэнкок.

      – Я сам веду свои дела, – несколько мягче продолжает он. – Тебя они не касаются.

      Ответит ли девочка? Едва ли у него достанет сил и дальше говорить с ней в таком тоне.

      – Ступай прочь, – совсем уже ласково велит мистер Хэнкок. – Приготовь мое батистовое белье и почисти мой лучший камзол. Меня ждут в Лондоне в девять вечера.

      Сам мистер Хэнкок предпочитает удовлетворять свои плотские потребности в верхних комнатах какой-нибудь веселой таверны, где проститутки служат приятным дополнением к игорному столу – разухабистые, пышнотелые женщины, которые и выпить не прочь, и в карты срезаться. Даже если бы он постоянно посещал публичные дома (чего он не делал ни в первые черные годы после своей тяжелой утраты, ни сейчас, когда они остались далеко позади), обитель миссис Чаппел не похожа ни на одно известное ему заведение подобного толка. Здание располагается в длинном, узком дворе на Кинг-стрит и что снаружи, что внутри не уступает в великолепии любой герцогской резиденции (собственно, оно и могло бы служить таковой, если учесть, что от него рукой подать до королевского дворца). Дороги здесь не только мощеные, а еще и такие чистые, точно их отдраили с мылом. Люди, гуляющие пешком или верхом между парком и дворцом, выглядят красиво, как на картинке: дамы в расшитых золотом придворных платьях и их статные кавалеры, одетые в модные цвета, синий и бежевый. Все они держатся спокойно и непринужденно: дамы не подбирают юбки, опасаясь испачкать их в грязи сточных канав; мужчины не озираются настороженно по сторонам, высматривая уличных мальчишек, которые могут забросать