Русалка и миссис Хэнкок. Имоджен Гермес Гауэр

раз, кабы герцог не запретил. Разве не могу я теперь позволить себе немного сумасбродства?

      – Сиди смирно, или я никогда не закончу.

      Анжелика откидывается на спинку кресла.

      – Я знавала и худшие дни. Я в четырнадцать лет осталась одна-одинешенька на всем белом свете.

      – Да, да.

      Миссис Фрост – до того как стала миссис Фрост – чистила камины в заведении миссис Элизабет Чаппел, знаменитом «Храме Венеры», где Анжелика Нил – до того как стала Анжеликой Нил – танцевала голая.

      – Так чего волноваться-то? Если меня выбрал один мужчина, значит и другие выберут. Просто сейчас мне надо почаще бывать в обществе, вращаться в правильных кругах, повсюду показываться, чтобы снова приобрести известность, решительно нам необходимую. Ни одна из великих куртизанок особой красотой не отличалась, знаешь ли, во всяком случае, хорошеньких среди них – по пальцам счесть. А вот я настоящая красотка, верно?

      – Ну да.

      – А значит, – говорит Анжелика, – успех мне обеспечен.

      Она впивается зубами в персик и снова откидывается в кресле, с удовольствием глядя на свое жующее и глотающее отражение.

      – Я только не уверена… – начинает миссис Фрост.

      – Думаю, мужчины найдут меня еще более привлекательной, чем раньше, – перебивает Анжелика. – Теперь мне не придется корысти ради лебезить перед всяким, кто меня возжелает. Мое положение позволяет мне самой выбирать.

      – Но разве ты не…

      – Синюю ленту в волосы, пожалуй.

      С улицы доносится шум. Прыгая по булыжной мостовой, к дому подкатывает небесно-голубое ландо, с обеих сторон украшенное изображением золотого сфинкса с обнаженными женскими грудями. Анжелика вскакивает на ноги.

      – Она приехала! Сними фартук! Впрочем, нет, не надо. Не хочу, чтобы ты выглядела одной из нас.

      Анжелика подбегает к окну, на ходу сбрасывая с плеч запорошенную пудрой накидку.

      Закатное солнце заливает улицу золотисто-медовым дымчатым светом. В ландо, среди юных барышень в белом муслине, восседает сама миссис Чаппел, настоятельница «Королевской обители». Телосложением она напоминает громоздкое кресло; платье на ней смотрится мебельной обивкой; необъятная грудь, с диванный валик размером, вздымается под бежевой тафтой с золотым позументом. Когда ландо останавливается, миссис Чаппел тяжело встает, растопырив руки в сверкающих перстнях. Два негра в лазоревых ливреях проворно спрыгивают с запяток, чтобы помочь ей сойти.

      – Опять новые слуги, – говорит Анжелика, глядя, как негры подхватывают хозяйку под локти, а девушки оправляют фестоны, украшающие ее обширный зад. – Бедные простофили еще не знают, что она платит им вдвое меньше, чем они стоят на самом деле.

      Ландо покачивается на упругих рессорах, когда миссис Чаппел грузно сходит на булыжную мостовую, шурша накрахмаленными кружевами. Несколько крохотных собачонок резво выскакивают из экипажа, девочки кидаются за ними, и все они вприпрыжку носятся взад-вперед, мелькая пушистыми хвостами