Аркада. Эпизод второй. suMpa. Вадим Панов

вырывался. Хотя знал, что пойман, что оказался в психологической ловушке, но не вырывался. Келли дала ему тепло, и Бен с жадностью впитывал его, отогревая замерзшую душу.

      – Почему не остался в армии?

      – Не представляю себя без оружия.

      – Любишь убивать?

      – Воевать, – уточнил Бен. – Защищать. Я умею сражаться голыми руками, но с оружием получается эффективнее, а тем, кто достиг возраста suMpa, оружия не полагается. У моего руководителя забрали коллекцию старых «кольтов». Пришли и сняли со стены стволы, которые он собирал всю жизнь. Это… наверное, правильно, но унизительно.

      – Ты слишком гордый для этого мира.

      – Таким меня воспитали.

      – Не жалеешь?

      – Иногда, – не стал скрывать Орсон. – Но не настолько, чтобы меняться.

      – Кем считаешь меня?

      – Я видел много и давно перестал осуждать.

      – А презирать?

      – Это несправедливо.

      – Презирать?

      – Презирать за то, что не повезло, – объяснил Бен. Он поставил чайник и накрыл руки женщины ладонями. На тот случай, если она захочет разорвать объятия. – Мир несправедлив, вот он достоин презрения, а тебе просто не повезло, я знаю.

      – Откуда?

      – Я вижу, что ты чужая своей профессии.

      Женщина резко выдохнула и сильнее прижалась к Орсону.

      Долго, почти минуту они стояли и молчали, боясь нарушить возникшую связь, а затем Келли тихо-тихо спросила:

      – Разве не мы построили несправедливый мир?

      – Мы, – ответил Бен. – Однако мы – всего лишь орки: строители и военные, ученые и разбойники, шлюхи и праведники. Мы – муравьи мира, он стоит на нашем прахе. Мы умирали, строя железную дорогу, но не мы решали, куда она пойдет.

      – Все это очень сложно, – прошептала женщина, но по ее голосу Орк догадался, что Келли его прекрасно поняла, и улыбнулся. Однако промолчал, потому что женщина продолжила: – Мне очень приятно, что ты так сказал… обо мне. Спасибо, – она потерлась щекой об его спину. – Обычно люди стыдятся говорить мне приятные слова… те люди, которым я по глупости задавала этот вопрос.

      – Мне приходилось делать такие вещи, что стыд давно потерял для меня смысл, – спокойно ответил Бен, лаская сомкнутые пальцы Келли.

      – Неприятные вещи?

      – Ужасные.

      – Во имя страны?

      – Я поклялся ее защищать.

      – А она требовала грязи?

      – Требовала окунаться в нее с головой.

      – Как же ты справляешься?

      – Я научился оставлять сделанное в прошлом. И никогда к нему не возвращаюсь.

      – И оно ни разу тебя не настигало?

      – Я хорошо умею закапывать то, от чего нужно избавиться.

      Они вновь помолчали… Эти мгновения – объятий в тишине – очень им нравились, а затем Келли тихо продолжила:

      – Я играла на виолончели, занималась в настоящей музыкальной школе у очень хорошего педагога. Это может показаться глупым, кому нужна виолончель, когда есть электронные импровизаторы, с помощью которых можно синтезировать любую композицию в любом стиле, но до сих пор существуют симфонические оркестры,