Алиса. Кристина Генри

бы?

      Она заколебалась. Не хотелось его обижать, но и врать тоже. Как ее родители. Они могли сказать:

      – Ты прекрасно выглядишь. Скоро вернешься домой.

      Но Алиса знала, что это ложь.

      – Алиса? – снова позвал Тесак, отвлекая ее от раздумий.

      – Не знаю, состоялась бы эта встреча, – осторожно сказала она. Ведь я жила в Новом городе, а ты… кажется, из Старого.

      – А-а, фу-ты, ну-ты, – жестко протянул Тесак, – звезде не пристало мараться в Старом городе. А оно вишь как обернулось, вывозилась по уши. Теперь мы с тобой одного поля ягоды.

      Сказал, будто кулаком врезал, у нее даже дыхание перехватило. Но он был прав, ничего не скажешь. Правда – это все, что у нее осталось. Только правда и Тесак.

      – Да, – согласилась она, – мы оба здесь.

      Оба надолго замолчали. Алиса затихла во тьме, наблюдая за ползущим по полу пятном лунного света. Похоже, Тесак сегодня ходил по лезвию ножа, не стоило его подталкивать.

      – Прости, Алиса, – наконец сказал он, и снова стал похож на привычного знакомого Теса.

      – Перестань… – начала она, но он перебил ее.

      – Зря я такое ляпнул, – повинился он. – Алиса, ты мой единственный лучик света. Без тебя я бы давно тут загнулся. Просто Бармаглот проснулся, из-за него всякая дрянь в голову лезет.

      – Как топор входит в плоть, – вспомнила она его слова.

      – И теплая кровь на руках, – добавил Тесак. – Как вспомню – словно в себя прихожу. Словно вот такой я на самом деле.

      – По крайней мере, у тебя хоть какие-то мысли на этот счет, – заключила Алиса. – А я так и не успела разобраться, в самом начале запуталась.

      За стенкой снова послышалась возня.

      – Меня словно клопы заели, – пожаловался он, – спой что-нибудь.

      – Да я и песен не знаю, – удивилась она просьбе.

      – Нет, знаешь, ты целый день ее напеваешь, а если не поешь, то мурлычешь. Что-то про мотылька.

      – Мотылька? – переспросила она, и при этом слове сразу вспомнила, будто услышала мамин голос. Напоминание о навеки утраченной любви было таким мучительным, словно сердце пронзили насквозь. Она запела вслух, чтобы заглушить память собственным голосом:

      Спи, мотылек,

      Спи, мотылек,

      День ушел отдыхать,

      Спи, мотылек,

      Спи, мотылек,

      Скоро утро опять.

      Глазки закрой и закутайся в ночь,

      Страхи твои улетучатся прочь.

      Спи, мотылек,

      Спи, мотылек,

      Скоро утро опять.

      Горло сдавило от нахлынувшей тоски по утраченной любви, и она затихла. Тесак ничего не сказал, но она слышала, как он задышал ровно и глубоко, и прикрыла веки. Она подстроилась под ритм его дыхания, словно держала его за руку в окутавшей их ночи.

      Алисе снилась кровь. Кровь на руках и под ногами, она заполнила рот и текла из глаз. Вся комната в крови. За дверью стоял Тесак, рука об руку с порожденной мраком омерзительной тварью со сверкающими серебристыми зубами.

      – Не забирай