Рождественские сказки Гофмана. Щелкунчик и другие волшебные истории. Эрнст Гофман

в ее кровать.

      – Ах, мамочка, милая моя мамочка! Если бы ты знала, куда меня водил сегодня ночью молодой Дроссельмейер, и какие чудеса я видела! – воскликнула Мари, и при этом рассказала все, что я вам уже рассказал, на что мама удивилась и сказала:

      – Ты, Мари, видела очень длинный и хороший сон, но теперь пора тебе выбросить его из головы.

      Мари стояла, однако, на своем, уверяя, что это был не сон, а сущая правда, так что мама, наконец, подошла к стеклянному шкафу, вынула оттуда Щелкунчика, стоявшего по обыкновению на третьей полке, и сказала, показывая его Мари:

      – Ну, можно ли быть такой глупенькой девочкой и вообразить, что деревянная кукла может двигаться и говорить?..

      – Ах, мама, – перебила ее Мари, – да ведь Щелкунчик – это молодой Дроссельмейер из Нюрнберга, племянник крестного Дроссельмейера!

      Тут оба, и советник, и советница, разразились неудержимым смехом.

      – Папа, папа! – почти со слезами говорила Мари. – Вот ты смеешься над моим Щелкунчиком, а знаешь ли ты, как хорошо он о тебе отзывался, когда мы пришли в Марципановый замок, и он представил меня своим сестрам-принцессам? Он сказал, что ты весьма достойный советник медицины!

      Тут уже расхохотались не только папа и мама, но даже Луиза с Фрицом. Тогда Мари побежала в свою комнату, достала из своей маленькой шкатулочки семь корон мышиного короля и сказала, подавая их маме:

      – Так вот смотри же, мама. Видишь эти семь корон мышиного короля? Их подарил мне прошлой ночью молодой Дроссельмейер на память в знак своей победы.

      Советница с изумлением разглядывала поданные ей короны, которые были сделаны из какого-то особенного блестящего металла, и притом с таким искусством, что трудно было поверить, чтобы это было делом человеческих рук. Советник тоже не мог насмотреться на эти короны. Затем отец и мать строго потребовали, чтобы Мари непременно объяснила им, откуда она их взяла. Мари ничего не могла прибавить к тому, что уже рассказала, и когда папа начал ее строго журить и даже назвал маленькой лгуньей, она расплакалась и могла только сказать, рыдая:

      – Бедная, бедная я девочка! Что же должна я говорить?

      В эту минуту дверь отворилась, и в комнату вошел крестный.

      – Что это?! – воскликнул он. – Моя милая крестница Мари плачет! Что это значит?

      Советник рассказал ему все, что случилось, и показал ему короны. Крестный, как только их увидел, громко расхохотался и воскликнул:

      – Так вот в чем дело! Да ведь это те самые короны, которые я постоянно носил на моей часовой цепочке и два года тому назад подарил Мари в день ее рожденья. Разве вы забыли?

      Ни советник, ни советница не могли этого вспомнить, а Мари, увидев, что папа и мама опять развеселились, бросилась к крестному на шею и воскликнула:

      – Крестный, крестный! Ты все знаешь, уверь их, что Щелкунчик мой – твой племянник, молодой Дроссельмейер из Нюрнберга, и что короны подарены мне им!

      Крестный на это сделал на лице очень недовольную мину и процедил сквозь зубы:

      – Какая,