Рождественские сказки Гофмана. Щелкунчик и другие волшебные истории. Эрнст Гофман

советник, что это, в самом деле, за неуместные шутки?

      – О, Господи, – рассмеялся советник, – разве вы не знаете моей песенки часовщика? Я ее всегда напеваю таким больным, как Мари.

      Тут он сел к девочке на кровать и сказал:

      – Ну-ну, не сердись, что я не выцарапал Мышиному королю его все четырнадцать глаз. За это я тебя теперь порадую.

      С этими словами крестный полез в карман, и что же он оттуда тихонько вынул? Щелкунчика! Милого Щелкунчика, которому он успел уже вставить новые крепкие зубы и починить разбитую челюсть.

      Мари в восторге захлопала руками, а мама сказала:

      – Видишь, как крестный любит твоего Щелкунчика.

      – Ну, само собой, – возразил крестный. – Только знаешь что, Мари, теперь у твоего Щелкунчика новые зубы, а ведь он не стал красивее прежнего, и все такой же урод, как и был. Хочешь, я тебе расскажу, почему сделался он таким некрасивым? Впрочем, может быть, ты уже слышала историю о принцессе Пирлипат, о ведьме Мышильде и об искусном часовщике?

      – Послушай, крестный, – внезапно перебил Фриц, – зубы Щелкунчику ты вставил и челюсть починил. Но почему же нет у него сабли?

      – Ну, ты, неугомонный! – проворчал советник. – Тебе нужно все знать и во все совать свой нос. Какое мне дело до его сабли? Я его вылечил, а саблю пусть он добывает сам, где хочет!

      – Правильно! – закричал Фриц. – Если он храбр, то добудет себе оружие.

      – Ну, так что же, Мари, – продолжил советник, – знаешь ты или нет историю про принцессу Пирлипат?

      – Ах, нет-нет, милый крестный, – отвечала Мари, – расскажи мне ее, пожалуйста.

      – Я надеюсь, советник, – сказала мама, – что история эта не будет очень страшной, как обыкновенно бывает все, что вы рассказываете.

      – О, нисколько, дорогая госпожа Штальбаум, – возразил советник, – напротив, она будет очень забавной.

      – Рассказывай, крестный, рассказывай! – воскликнули дети, и советник начал так:

      Сказка о крепком орехе

      Мать принцессы Пирлипат была женой короля, а потому Пирлипат, когда родилась, сразу стала принцессой. Король-отец был в таком восторге от рождения славной дочки, что даже прыгал около ее люльки на одной ноге, приговаривая:

      – Гей-да! Видал ли кто-нибудь девочку милее моей Пирлипатхен?

      И все министры, генералы и придворные, прыгая вслед за королем на одной ноге, отвечали хором:

      – Не видали, не видали!

      И это не было ложью, потому что, действительно, трудно было найти во всем свете ребенка прелестнее новорожденной принцессы. Личико ее было, точно белоснежная лилия с приставшими к ней лепестками роз, глазки сверкали, как голубые звездочки, а волосы вились прелестнейшими золотыми колечками. Ко всему этому надо прибавить, что Пирлипатхен родилась с двумя рядами прелестных жемчужных зубов, и когда, спустя два часа после ее рождения, рейхсканцлер хотел пощупать ее десны, она так больно укусила ему палец, что он завопил: «Ай-ай-ай!» Правда, некоторые придворные уверяли, что он закричал: «Ой-ой-ой!» Но