Черная пехота. Александр Конторович

пятьдесят второго года?

      – А хоть бы и так. Я в ваших делах все равно ни уха, ни рыла, а так хоть в курсе буду. А то вы меня вот сейчас спросите о чем-то, а я и не знаю ничего. И буду голову ломать – чего вы от меня услышать хотите?

      – Хм… Ладно, давайте попробуем. Ну, дневник Манзырева вы уже видели, не так ли?

      – Я его и написал, вы же именно это услышать хотели?

      – Да. Именно этого и хотел.

      Генерал поднялся и, взяв с длинного стола диктофон, положил между нами.

      – Не возражаете?

      – Ради бога, товарищ генерал-лейтенант! Вы меня за лоха ушастого не держите, ладно? А то без моего согласия нас тут и не пишут и не снимают?

      – Хм… – Он нажал клавишу на диктофоне. – Можете повторить ваши последние слова?

      – Да. Дневник Манзырева написан мною.

      – Что означает отметка А1? И где о ней упоминается?

      – Тайник в подвале разрушенного дома. В деревне Хлобыстино. Дом справа от дороги, на удалении около двухсот метров. Метка стоит на карте. Описание тайника и схему минирования должна была сообщить сержант Барсова. Об этом прямо написано в дневнике. На карте этих особенностей нет, есть только пометка на обороте – «Оперативная документация штаба армии». В дневнике упоминается о том, что в данном тайнике заложена особо важная и ценная информация, полученная при захвате генерала Крайцхагеля. Указано на то, что тайник заминирован и будет уничтожен при попытке вскрытия.

      – Почему вами была применена столь сложная система кодирования информации?

      – Для того чтобы командование озаботилось эвакуацией указанного сержанта. В первую очередь. Ибо без нее расшифровка меток невозможна.

      – Все так, – кивнул головой Яковлев. – Именно этих фрагментов дневника и не было в фотокопиях, переданных мною генералу Михайловскому. То есть прочесть это вы не могли нигде.

      – И что же из этого следует?

      – То, что все наши предположения оказались правильными. И факт спонтанного переноса сознания мы теперь можем считать достоверно доказанным. Это значит также и то, что вся наша деятельность с момента создания управления была правильной и оправданной.

      Яковлев снова поднялся и прошелся по кабинету. Показал рукой, чтобы я оставался на месте. Подошел к шкафу, достал из него бутылку коньяка и пару стопок. Сел в кресло, расставил стопки на столе и щедро в них плеснул. Мы молча чокнулись. Коньяк был весьма неплох, это я отметил.

      – Да… – Он покрутил в руках стопку, поставил ее на стол. – Признаться, я и сам до последнего момента сомневался…

      – В чем же, товарищ генерал-лейтенант?

      – Давайте без чинов, Александр Сергеевич?

      – Давайте.

      – Видите ли, с момента создания управления в нем работали исключительно, э-э-э… увлеченные этой идеей люди. Не скрою, мы дали стране очень многое, но главная цель… она все время была где-то впереди, на горизонте, так сказать. Все наши попытки решить данную проблему были, мягко говоря, не совсем