Доспехи Дракулы. Ольга Крючкова

Самого же графа в комнате не было.

      – Василий Григорьевич! – позвала Глаша на всякий случай. – Вы где?

      Горничная внимательно осмотрела комнату: ни домашних туфель, ни хозяйского халата она не увидела. Она прошлась по комнате, заглянула за портьеры… Мало ли что, может, барин почудить захотел да спрятался…

      Но и за портьерами никого не оказалось.

      Затем взор Глаши упал на круглый столик, что стоял подле кровати графа. На нём лежал тот самый французский фолиант, открытый на картинке с летучей мышью, рядом с ним – десертная ложечка, пустой стакан и флакон с афралисом-белладонной. Склянки же с эликсиром барвинка-болиголова на столе не оказалось…

      Горничная мотнула головой.

      – Господи… Барин, чего это вы удумали? А? – испугалась она, решив, что граф решил отравить гостя, потому как знала, что пропавшее снадобье не безобидно. Да и причина дуэли ни для кого в поместье не была секретом.

      Она со всех ног бросилась в комнату барыни.

      – Ты что, Глаша? Черти за тобою гнались? – с явным недовольством спросила Мария Ильинична.

      Горничная пыталась объяснить:

      – Барин взял маленькую склянку … ну ту, с ядовитым лекарством…

      Глаза графини округлились.

      – Что? Он отравился? – дрожащим голосом предположила она.

      – Не-е… Барина в комнате нету… Может, он к поручику направился… – отдышавшись, выпалила горничная.

      – Господи! – воскликнула испуганная графиня. – Зови дворецкого и управляющего, если тот ещё в доме! – приказала она, схватила цветастую шаль и накинула на плечи. – Бежим во флигель! Может быть, не всё потеряно!

* * *

      Федор дёрнул дверь флигеля.

      – Заперта, барыня, изнутри…

      Графиня не на шутку испугалась: как она могла согласиться на примирение?! Как она могла подумать, что граф действительно простил поручика?!

      – Василий Григорьевич, ты здесь? – робко позвала графиня, думая, что муж вошёл во флигель, запер дверь и отравил поручика. – Открой мне… Прошу тебя! Открой! – срывающимся голосом умоляла она и, наконец, потеряв всякую надежду, приказала: – Федор, ломай!

      Управляющий приказал принести топор. Несколькими мощными ударами топора Фёдор вырубил дыру в двери и, просунув руку, открыл засов.

      Графиня буквально влетела во флигель, но графа там не было. Однако ее взору открылась другая картина, словно сошедшая с полотен Иеронима Босха[3].

      Поручик лежал поперёк кровати, широко раскинув руки, голова его безжизненно висела. В глазах застыл животный ужас… Не хватало только смерти с косой и композиция была бы завершена.

      Графиня издала душераздирающий крик. Дворецкий и управляющий перекрестились.

      – Матерь Божья… Это как же бедного так угораздило?.. – удивился управляющий.

      Графиня стояла, не шелохнувшись, смутно понимая, что происходит.

      Управляющий закрыл дверь флигеля, ибо стала проявлять излишнее любопытство охочая до сплетен прислуга. Затем он подошёл к телу поручика и констатировал:

      – Я, конечно, не врач… Но следов насилия не вижу…