Роза Версаля. Ольга Крючкова

Цукато, он без излишней волокиты попал на приём к начальнику – Павлу Христофоровичу Эйлеру.

      Кабинет полковника был достаточно просторным. Сам он сидел за огромным столом, заваленным различными бумагами; напротив, за крошечными столиками, разместились два писаря. Полянский удивился: как писари умудряются работать, когда на их столах, если здесь вообще уместно это слово, умещаются лишь лист бумаги да чернильница?

      Господин Эйлер внимательно прочитал письмо, предоставленное визитёром.

      – Что ж… Прекрасно. Стало быть, в нашем ведомстве пополнение. Дворянин, поручик… Да, да, припоминаю, – оторвался наконец Павел Христофорович от казённой бумаги. – Итак! Мундир можете получить через два-три дня… Далее… По поводу квартиры… – он вопросительно посмотрел на Полянского.

      Алексей Фёдорович с готовностью закивал:

      – Если это возможно, господин полковник.

      – Я предпочитаю, чтобы меня называли по имени-отчеству, – заметил тот.

      Полянский тотчас поправился:

      – Если возможно, Павел Христофорович.

      – Вот и славно… Конечно, возможно. Тогда вам надо будет подойти к Яковлеву, он в нашем корпусе подобными делами заведует. Кстати! – полковник снова смерил взглядом Полянского, мгновенно отметив бедственное положение поручика. – Может быть, вам выписать подъёмных в счёт жалованья? Скажем, рублей эдак пятнадцать?..

      От названной суммы у Полянского закружилась голова, он растерялся и засмущался.

      – Понятно, – заключил господин Эйлер. – Жабин! – обратился он к одному из писарей. – Составь-ка бумажку на получение Полянским Алексеем Фёдоровичем подъёмных в размере пятнадцати рублей. А я подпишу…

      Бесцветный Жабин начал быстро карябать пером лист бумаги, и через несколько минут составленный по всей форме документ лежал уже на столе Эйлера. Полковник оставил небрежный росчерк.

      – Жабин, проводи теперь господина Полянского к Яковлеву, помоги уладить все формальности с квартирой. Затем, – перевёл он взгляд на новоиспечённого чиновника по следственным делам, – прошу на рабочее место! Надо вникать, дорогой мой Алексей Фёдорович… Дел, сами понимаете, по горло! Обстановка в Москве сложилась весьма неблагоприятная, всякой уголовной нечисти развелось немерено… Слышали, что ограблен дом известной певицы Марии Финдер? Украли все её украшения, наряды… И, главное, никто ничего не видел и не слышал! Сама же певица в это время выступала в ресторане «Яр». И какой вывод напрашивается? – полковник испытующе воззрился на Полянского, внимательно его слушавшего.

      – Возможно… Мне кажется, что… – начал робко Алексей Фёдорович.

      – Ну-ну?! Смелее, поручик! На войне, небось, по французам так из пушек лупили, что у тех пятки сверкали? – ободрил его Эйлер.

      Полянский откашлялся.

      – Мне кажется, что тот, кто ограбил госпожу Финдер, явно знал о её образе жизни.

      Павел Христофорович округлил глаза.

      – Браво! С первых шагов делаете успехи. Недаром за вас хлопотал господин Грачёв…