Сломанные вещи. Лорен Оливер

пробормотала она, – снова поворачиваясь к компьютеру.

      У Миа отвисла челюсть.

      – Мы… что?

      Саммер вновь развернулась на стуле. Она вдруг впала в ярость.

      – Я сказала, что мы не можем играть вечно, – повторила она, и я увидела, что ее лежащие на коленях руки свирепо сжаты. Костяшки пальцев побелели. – Люди взрослеют. Это же нормально – что, разве нет? Люди когда-нибудь взрослеют. Или ты против этого возражаешь?

      – Не кричи на нее, – быстро сказала я, и Саммер на секунду вперила в меня взгляд.

      Затем она снова повернулась к компьютеру. Но я услышала, как она повторила это еще раз.

      – Все вырастают и взрослеют.

      Именно Эшли первой заметила, что в Лавлорне, похоже, не осталось никого, кто был бы намного старше, чем Грегор. Когда она спросила его об этом, он, смеясь, ответил, что с тех пор, как в Лавлорн прибыл Фантом, никому больше не приходится становиться старше, чем они уже были на тот момент.

      Эйва, которой всегда хотелось делать то, чем могли заниматься подростки постарше, была совсем не уверена, что ей нравится сама эта идея, но Грегор успокоил ее.

      – Так намного лучше, – сказал он. – Знаешь, перемены – это просто синоним разочарования.

Из «Пути в Лавлорн» Джорджии С. УэллсБРИНН

      Наши дни

      Двадцать минут спустя мы уже сидим в машине с включенным кондиционером. Миа крепко сжимает руль, как будто пытается провести машину вниз по скользкой ото льда дороге, хотя мы все еще стоим на месте. Эбби откинулась на спинку переднего пассажирского сиденья. С заднего сиденья я могу различить вздернутый кончик ее носа.

      – Итак, давайте подведем итог, – говорю я. – О Лавлорне знал кто-то еще, и теперь этот кто-то решает – что? Поиздеваться над нами? Заставить нас думать, будто мы сходим с ума?

      – Может быть, – строит догадки Миа. – Может быть, тот, кто это сделал…

      – Фантом, – перебиваю ее я.

      На сей раз она все-таки оборачивается и с тихим вздохом отпускает руль.

      – Что?

      – Я не собираюсь и дальше продолжать говорить «кто-то еще» или «тот, кто это сделал», – злюсь я. – Мы можем с таким же успехом дать ему имя. И с таким же успехом назвать его Фантомом.

      – Это так предсказуемо, – заявляет Эбби. Ее глаза закрыты. – Откуда мы вообще знаем, что Саммер убил парень или мужчина? А почему не девушка?

      – Это определенно был мужчина, – говорю я. – Тебе никогда не доводилось общаться с Саммер. Она была та еще свирепая штучка. Она могла бы выколоть человеку глаза перочинным ножом. А кто-то ведь сумел вырубить ее и протащить по половине поля.

      Эбби открывает глаза и еще больше откидывает голову назад, чтобы посмотреть на меня сквозь бахрому ресниц.

      – Мужчина или очень сильная девушка, – поправляет она и опять застывает в своей прежней позе.

      – Значит, Фантом, – повторяет Миа, делая акцент на этом слове, глядя на меня в зеркало заднего вида с выражением, говорящим: ну что, теперь ты