Парк Горького. Валерия Вербинина

тут ни при чем, зверски убита женщина, – буркнул Опалин. – Яша где?

      – Я его в архив отослал.

      – Очень хорошо, пусть там и остается. Едем! – скомандовал Опалин, поворачиваясь к двери, но она распахнулась прежде, чем он до нее дошел. На пороге стоял Яша, держа в руке блокнот.

      – Я переписал всех членов семьи Тагильцева, как вы просили… Куда это вы?

      – В парк Горького, – ответил Петрович. – Ты остаешься на телефоне.

      – Для связи есть дежурный! – оскорбился Яша, поправляя очки. – Иван Григорьевич, я как полноправный сотрудник уголовного розыска…

      – Нет, – отрубил Опалин. – Ты – остаешься.

      После таких слов у Казачинского пропала бы всякая охота спорить, но Яша рассердился не на шутку. Он стал сыпать словами, возмущаться, что его не уважают, и в конце концов прозрачно намекнул на то, что пожалуется куда-то наверх, какому-то Твердовскому, что его зажимают и не дают ему возможности проявить себя.

      – Ну хорошо, – сказал Опалин, которому, видно, прискучил этот бесцельный спор, – можешь ехать с нами, но предупреждаю: свалишься в обморок – Володя с тобой возиться не станет, и никто из нас не станет. Ясно?

      – Ясно, – с готовностью подтвердил Яша. – Может быть, вас это уже не интересует, но я навел справки о Тагильцеве. У него две дочери, одна живет в Ленинграде, другая – здесь. Замужем за гражданином Шарковым, работает в акционерном обществе «Тепло и сила» в Милютинском переулке. Дочь, которая в Ленинграде…

      – А Шарков где работает? – прервал его Опалин.

      – Шарков… – Яша достал блокнот, заглянул в него, – в конторе по перевозке мебели.

      – Только не говори мне, что у Махлина, – неожиданно вырвалось у Ивана. Яша поглядел на него с удивлением.

      – Точно, у Махлина. А…

      – Сразу надо было Шаркова колоть, – заворчал Опалин, оборачиваясь к Петровичу, – умники! От кого к нам дело Тагильцева попало, помнишь?

      – От Румянцева. Ваня, он же алиби Шаркова проверил первым делом. Я материалы читал…

      – Алиби, алиби, – передразнил Петровича Опалин, который, очевидно, находился не в духе, – да у Махлина отборная сволочь работает, половина с уголовным прошлым. Договорился Шарков с кем надо и избавился от тестя…

      – А дочь? Думаешь, она в курсе?

      – Откуда мне знать? Сначала я на нее посмотреть должен, понять, что она за человек… Тагильцева убили в мае, два месяца прошло. Возиться теперь…

      Во дворе они сели в ту же машину, что и утром, и опять за рулем оказался уже знакомый Казачинскому Харулин, но теперь на сиденьях разместилось шесть человек – Опалин, Петрович, оба новичка, судмедэксперт и фотограф – и было еще теснее, чем в прошлый раз.

      У главного входа в парк, который в то время располагался со стороны Крымского Вала, их ждал нервничающий молодой милиционер.

      – Куда ехать-то? – спросил Харулин.

      – Я покажу, – ответил милиционер и, став на подножку, принялся давать объяснения. Провожаемая удивленными взглядами посетителей