Темная вода. Татьяна Корсакова

Темку.

      – Для меня. – Получилось коротко и решительно. – И выбора у меня другого нет.

      – Выбора, значит, нет. А деньги?

      – А деньги есть.

      У нее и правда были деньги. Достаточно, чтобы начать новую жизнь и продержаться на плаву хотя бы первое время.

      – Почти четверть века там никто не жил. – Старуха говорила задумчиво, ни на Темку, ни на Нину больше не смотрела. – Я приглядывала поначалу, пока силы имелись. А потом решила, что никто больше не вернется.

      – Я вернулась.

      – Вижу.

      – Его разграбили, да?

      – Разграбили? – Шипичиха усмехнулась. – Кто ж туда сунется? В такой-то дом…

      Такой дом… А что в нем такого? Старый? Ветхий? Еще более старый и ветхий, чем вот эта избушка? Сердце сжалось, но не от испуга, а от какого-то другого, пока еще не до конца понятного чувства. Ничего! Они справятся! Они и не с таким справлялись. Пытаются справиться…

      – А он далеко?

      – Дом-то?

      – Дом.

      – Ну, как сказать? Кому-то далеко, а кому-то рукой подать.

      Загадки. Ей вот еще загадок не хватает. Нет, Нина не ждет от этой незнакомой женщины помощи, но и шарады сейчас ни к чему.

      – На-ка, выпей! – Шипичиха поставила перед Темой стакан с молоком. – Выпей да глянь-ка, что у меня есть!

      На столе, будто из ниоткуда, появилась проржавевшая по краю ребер металлическая юла. Старая и знакомая. Хотя откуда знакомая?

      Легкий взмах руки – и юла завертелась на столе, привлекая внимание, завораживая…

      – …Нравится? – Голос Шипичихи доносился словно издалека.

      – Нравится, – сказала Нина, а Тема молча кивнул.

      – Ну, если нравится, так забирайте себе. Мне уже без надобности. – Старуха придвинула остановившуюся юлу поближе к Теме, а на Нину глянула как-то слишком уж внимательно. – И ты выпей! – сказала и плеснула в чашку отвара из чугунка.

      – Зачем? – Отвар пах чем-то горько-пряным, вполне приятным.

      – Пей!

      Она ничего не объясняла и ничего не рассказывала – эта странная старуха. И косилась неодобрительно, словно узнала про Нину что-то плохое или стыдное. А если и вправду узнала?

      – Пей, поможет!

      Спросить бы, от чего поможет, но услышать ответ страшно. Ей в последнее время постоянно страшно. И страшнее, кажется, уже быть не может. В конце концов, не отравят же ее!

      Отвар был почти безвкусный, с едва заметной горчинкой. После первого осторожного глотка Нина выпила всю чашку.

      – С собой дам. – Шипичиха уже заворачивала в кусок пожелтевшей газеты пук сушеной травы. – Дня три позавариваешь, и все пройдет.

      Хотелось сказать, что за три дня и без отвара все пройдет, но иногда лучше промолчать. В их с Темкой случае вообще лучше молчать. А травка не навредит. Наверное, не навредит. Но в интернете лучше посмотреть, что за травка такая. Если только в этой глуши ловит интернет.

      – И постельное белье дам. На первое время, тебе и малому. Потом постираешь и вернешь, как своим обзаведешься. Посуда