Via Crucis. Андрей Проскуряков

воды животворной напиться»

      Н. Заболоцкий «Лесное озеро», 1938 год

      Глава 1

      «Когда все устрояет Бог,

      не станем требовать

      от Него отчёта».

      Св. Иоанн Златоуст, IV век

      Человеческая память бывает упрямой и неподатливой, сопротивляющейся любой попытке извлечь из её закромов нужные факты, образы, номера телефонов, лица одноклассников и отчества дальних знакомых. А порой, та же самая память, которая ещё вчера нехотя, словно полоумная старуха, расставалась с крупицами прошедшего времени, застывшего в необъятных недрах старинного комода в виде стопок фотографий, вышитых платков и поломанных брошей, вдруг начинает фонтанировать воспоминаниями, давно похороненными под слоями стыда и раскаяния, лишая душу покоя. И пусть, большую часть времени память служит нам верой и правдой, в молчаливом смирении снабжая нас множеством фактов, не требует наград и благодарности, признать её служанкой человеческой воли было бы не справедливо. Нельзя путать добровольное повиновение с беспомощностью, а кротость с рабской покорностью. Когда память, тревожимая безжалостным зовом совести, возвышает свой решительный голос, самая твёрдая воля со страхом и трепетом склоняет голову. Ну, а уж когда Мнемозина накинет волшебный покров на события нашей жизни, то они, будто завалившись за подкладку времени, исчезают на минуту, на час или навсегда. И мы, не будучи в силах смириться с потерей, выдумываем странные истории, убеждая самих себя и окружающих, что всё так и было на самом деле…

      Высокий молодой человек, на вид лет около двадцати трёх, стоял среди примятой травы, заворожённо глядя на живописную картину июльского рассвета и растерянно пытался вспомнить, что же произошло за последние сутки, и как он здесь очутился.

      Плотное, плазменно-оранжевое, будто жидкий чугун, солнце достигло, наконец, горизонта и вот уже неумолимо вырастало из небытия над острым краем Земли. Вокруг нашего героя было бескрайнее выгоревшее среднерусское поле, не засеваемое уже много лет, позади, метрах в десяти, на собственной крыше лежал изрядно помятый автомобиль с большими колёсами. Из его кабины раздался хриплый стон.

      “ Живой, значит, Борис”, – равнодушно, будто глядя на происходящее со стороны, краешком сознания отметил молодой человек, но с места не двинулся. Стон повторился, и он, наконец, начал понемногу осознавать себя, своё тело и мысли, постепенно воспроизводя в сознании детали сегодняшнего дня вплоть до аварии. Тем временем адреналин, обильно выделяемый организмом, достигал заторможенного после перегрузки мозга, вызывая дрожь в коленях, приступ запоздалого и, потому, бессмысленного страха и предательскую слабость во всех мышцах.

      Молодого человека, одетого в старые джинсы, мятую майку с рекламой страусовой фермы и, несмотря на лето, оранжевое старушечье пальто с меховым воротником и накладными карманами, звали Денис Теплоструев. По крайней мере, это он помнил хорошо. Память понемногу возвращалась.

      Тем временем стон из автомобиля прозвучал громче, в нём послышались нотки нетерпения.

      “Ему надо помочь, – уже осознанно подумал Денис, но не сдвинулся с места, поскольку сигналы мозга до ног ещё не дошли, застряв в низу живота и произведя в нём громкое немузыкальное урчание. – А ведь несколько дней назад я знать не знал… и вот тебе на!”

      – Денис, пегас в пальто! – раздался зов, переходящий в кашель. – Ты что, рассветом любуешься?

      Речь Бориса, была громкой, но какой-то заторможенной, словно заедала плёнка старого магнитофона.

      Денис был прав, вся его жизнь текла размеренно и спокойно, жизнь школьника, студента-историка, не увлекавшегося ни одним из экстремальных видов спорта кроме архивных изысканий. Но где-то на небесах посовещались ангелы, и вот, всё изменилось в одночасье. Такое случается не только с историками! Хотя, нет, какая уж тут внезапность… Ниточки этой истории уже давно плелись за кулисами повседневных событий. Плелись, переплетались, чтобы сойтись в неожиданные узлы и завязки, соединяя судьбы людей доселе незнакомых, производя события самые неожиданные и порой нелепые.

      – Дэн, да помоги же, тулуп ты овчинный! – ещё громче рявкнул Борис, странно растягивая гласные, наконец, приведя Дениса в чувства и заставив двигаться. Неспешно оглянувшись, и мимоходом замечая, как красив мир, он обнаружил в поле зрения Маргариту Генриховну в элегантном костюме, спускающуюся с откоса обочины прямо к перевёрнутому автомобилю.

      …а совсем недавно, всего-то неделю назад, в пятницу утром ему позвонили от имени учредителя исторического фонда “Забытые святыни”, с которым он понемногу сотрудничал уже два года, и спросили бархатным женским голосом с вкраплениями бриллиантовых адвокатских стразов:

      – Скажите, Денис! Сколько книг у вас готово к печати? Кстати, я – Маргарита Генриховна.

      – Очень приятно, две, – неожиданно для себя соврал Денис. Конечно, целиком написана была только одна книга – “Святыни Зарецкой земли”, бывшая компиляцией как широко известных, так и глубоко архивных, но доступных, трудов, с приложением десятка новых фотографий